— Может быть, это большая утечка газа. Может быть, здание собираются эвакуировать. Может быть, ValUBooks собирается взорваться!
Такова Вив в двух словах. Маленькая мисс Солнышко, всегда смотрящая на мир с другой стороны, даже перед лицом неминуемой катастрофы.
Я могла бы указать на гигантский астероид, входящий в атмосферу прямо над нашими головами, который вот-вот уничтожит все живое на планете, а она сказала бы что-нибудь бодрое о том, что в загробной жизни, по крайней мере, не будет подоходного налога и интернет-троллей.
— Здесь ничего не взрывается, кроме моего рассудка. Мне нужно выпить.
Отчаявшись, отворачиваюсь от витрины и пересекаю магазин, останавливаясь за прилавком, где стоит касса. Из-под нее я достаю бутылку виски. Откручиваю пробку и делаю глоток прямо из бутылки, пока Вив наблюдает за мной, ее милое личико прищурено.
Она неуверенно спрашивает: — Не слишком ли рано для выпивки, Эм?
— Не осуждай меня. Моя жизнь разваливается на части. Спиртное — вот выход.
— Спиртное — это не выход. Особенно в десять часов утра в пятницу.
— Ха! Говорит младенец, у которого нет проблем.
Она выглядит оскорбленной.
— Двадцать — это не младенец.
— Пфф. Вернись ко мне через десяток лет, и мы поговорим.
Я делаю еще один глоток из бутылки, закрываю ее крышкой и кладу обратно под прилавок. Потому что, хотя я никогда бы не признала вслух, что моя молодая и незлопамятная сотрудница права, она права. Десять часов — слишком рано для спиртного.
Я подожду до полудня, чтобы по-настоящему приступить к выпивке.
Входная дверь магазина распахивается. В магазин врывается загорелая брюнетка в золотистой толстовке USC, обрезанных джинсовых шортах и шлепанцах с паническим видом.
— Эмери! О, черт побери, новости! Ты видела фургон? Ты видела толпу? Видела, сколько машин на стоянке? Мне пришлось припарковаться на другой стороне улицы, там так много народу!
— Может, стоит умерить истерику? — предлагает Вив, нехарактерно хмурясь в сторону Харпер, которая набрасывается на меня, бросая на прилавок свою сумочку Louis Vuitton.
Харпер не обращает на нее внимания. Она берет меня за плечи и встряхивает.
— Я не могу потерять эту работу, Эм. Ты знаешь мое финансовое положение. Знаешь, что Чед меня обчистил. Знаешь, что я никогда не смогу найти другую работу, потому что у меня нет трудовой этики!
— Я знаю только то, что ты ставишь мне синяки и заставляешь меня хотеть дать тебе дружескую пощечину в ответ. — Я тянусь под стойку и беру виски. — Вот. Это поможет.
Когда Харпер отвинчивает крышку виски и делает глоток, Вив в отчаянии вскидывает руки вверх.
— Неужели никто здесь не владеет навыками здорового управления стрессом?
— В темные века, когда мы ходили в школу, этому не учили. А теперь будь полезной, Вивьен. Сходи во вражеский лагерь, осмотрись и доложи.
— Что я должна искать?
— Все, что мы можем отправить в округ как нарушение правил, чтобы этих ублюдков закрыли.
— А что, если я ничего не найду?
Харпер добавляет: — Притворись, что поскользнулась. Упади и сломай кость. Устрой сцену. И убедись, что там есть кровь! Репортеры любят, когда есть кровь.
Вив вздыхает и качает головой.
— Она шутит, — говорю я.
— Нет, я не шучу! — настаивает Харпер. — Это жизнь или смерть, девочки! Я тридцатилетняя мать-одиночка, не имеющая никаких навыков работы на рынке, с сорока тысячами долгов по кредитной карте и ребенком, который не реже раза в месяц посещает отделение неотложной помощи, потому что у него на все аллергия. Я не могу потерять эту работу. И если мы не предпримем что-то кардинальное, ValUBooks нас прикончит.
Она поворачивается к переднему окну, взмахивает рукой в воздухе и кричит: — Только посмотрите на эту толпу!
Харпер всегда драматизирует, когда расстроена. Она училась в колледже на театральном факультете, а потом бросила его, чтобы выйти замуж за звездного квотербека, родить ребенка и обнаружить, что в представлениях ее мужа моногамия включает в себя ротацию бойких студенток.
Забираю у нее бутылку и кладу обратно под прилавок. Я бы позволила ей выпить еще, но мне это тоже необходимо.
Сквозь шум, который издаёт Харпер, задыхаясь, грубый мужской голос произносит: — Доброе утро, дамы.
Мистер Мерфи стоит в дверях и отрывисто здоровается со всеми нами.
Он учитель английского языка на пенсии, родом из Бронкса, чья жена умерла в прошлом году. Он был давним клиентом магазина до того, как я стала его владельцем, и первым работником, которого я наняла после смерти отца.