Рывком встаю на ноги. Каллум протягивает руку и берет меня за запястье. Он тянет меня обратно в кресло и держит там, глядя в мои глаза с обжигающей силой.
Затем говорит: — Для этого мне нужно, чтобы ты была трезва.
— Тогда, может быть, нам стоит поговорить завтра, как я и хотела. Потому что сейчас я хочу напиться.
— Не стоит бороться со стрессом, напиваясь.
— Пока что это работает отлично.
— Нет, не работает.
Закрываю глаза, делаю глубокий вдох и выдох. Затем открываю их и смотрю на него.
— Ты прав. Но это действительно не твое дело.
— Все, что касается тебя, — это мое дело.
— С каких пор?
— Поскольку ты собираешься стать моей женой.
Эти слова звенят у меня в ушах, я сижу, и мое сердце готово выпрыгнуть из груди.
Словно почувствовав, что я нахожусь на грани полного душевного краха, Каллум отпускает мое запястье, откидывается на стуле и делает глоток виски. На мгновение он задумывается, а затем начинает говорить низким, успокаивающим голосом.
— Я понимаю, что это странно. Если бы я был на твоем месте, я бы тоже отнесся к этому скептически. Но мое предложение реально. В тот вечер, когда я подслушал твою беседу с сотрудниками в Jameson's, я ужинал с женщиной, которая мне не нравилась. Она модель, очень красивая, но настолько эгоцентричная и поверхностная, что мне было физически больно слушать ее слова. В обычной ситуации я бы никогда не стал встречаться с такой. Но, зная о ситуации с моим наследством, мой адвокат предложил мне встретиться с Александрой, подругой его жены. Если тебе интересно, почему мне нужен адвокат, чтобы назначать мне свидания, то причина в том, что мне трудно... очень трудно найти общий язык с большинством людей, главным образом, потому что нужно вести светские беседы.
— А ты нетерпеливый и властный.
Каллум смотрит на меня. Я говорю: — Прости, — и жую внутреннюю сторону губы.
Через мгновение он кивает.
— Ты права. Я и то, и другое.
Удивившись, что он со мной соглашается, я начинаю чувствовать себя глупо из-за того, что указываю на его недостатки.
— Я имею в виду, никто не идеален.
Он говорит: — Почти никто.
— Я не знаю, что это значит.
С задумчивым видом Каллум смотрит на свой стакан с виски и медленно крутит в нем лед.
— Ты... — осторожно начинает он. На мгновение замирает, а затем добавляет хриплым голосом: — Ты необычный человек.
Внешне я совершенно неподвижна. Но внутри вибрирую от эмоций, которым не могу дать названия, потому что никогда не испытывала их раньше. Жду, пока он продолжит, а мое сердце и другие органы пульсируют.
— Ты чувствительна, но ненавидишь это в себе, поэтому стараешься скрыть. Ты хочешь все контролировать и обо всех заботиться, но эти усилия истощают тебя. Ты никогда не попросишь о помощи, потому что твоя гордость не позволит тебе этого сделать. Ты сильная, поэтому все на тебя полагаются, но ты также одинока и слишком много беспокоишься. И тебя никто никогда не спрашивал, что ты хочешь делать со своей жизнью, потому что все уже было решено за тебя еще до твоего рождения. Поэтому ты обижаешься и в то же время испытываешь чувство вины за эту обиду, потому что знаешь, что, несмотря ни на что, твоя жизнь была намного лучше, чем у большинства.
Каллум поднимает взгляд. Наши глаза встречаются. Я борюсь с внезапным и непрошенным желанием заплакать.
— Как близко я подошел?
Я облизываю губы и сглатываю комок в горле.
— Откуда ты все это обо мне знаешь?
— Поскольку мы так похожи, я мог говорить о себе.
Он дает мне немного посидеть с этой бомбой, прежде чем продолжить.
— И все, что мне понадобилось, чтобы понять это, — это послушать, как ты говоришь своим сотрудникам, что тебе придется закрыть магазин. Ты была опустошена. Единственное, о чем ты могла думать, — как это отразится на них. Я сидел, прислушиваясь одним ухом к вашему разговору, а другим — к банальному словесному потоку из уст Александры, и понял, что хочу узнать тебя. Я хотел помочь. И если мне придется искать жену, то хорошо бы, чтобы она была кем-то, кого я не нахожу отталкивающим.
Я моргаю.
— Вау. Ты держал меня в напряжении до самого конца.
— Я сказал, что не нахожу тебя отталкивающей.
— Я знаю, Ромео, это может стать для тебя шоком, но женщины не считают неотразимым, когда им говорят, что их лучшее качество — не быть отталкивающими.
— Я никогда не говорил, что это твое лучшее качество.
Мы смотрим друг другу в глаза. Я уверена, что меня снова мутит.