— А это Эндрю.
Эндрю приветствует меня.
— Я очень рад познакомиться с вами, Эмери. Каллум так много рассказывал мне о вас.
То, как он мне улыбается, настораживает. Подозреваю, что он собирается спросить меня, есть ли у меня личные отношения с Иисусом.
Я огрызаюсь: — Кто вы такой?
— Капеллан семьи МакКорд.
Капеллан? Испугавшись, я смотрю на Каллума. Его острая ухмылка становится все шире.
— Не могла бы ты опустить степлер, дорогая? Ты выглядишь как будто не в себе.
Опускаю руку на бок и смотрю на троих мужчин.
Стоя между двумя простыми смертными, физическая красота Каллума становится еще более заметной. Он выше их обоих, шире в плечах, с более четко очерченной челюстью, дурацким скульптурным носом, потрясающими глазами и животной харизмой, которая пульсирует в нем, как биение сердца.
Он просто необыкновенно красив.
Боже, это усугубляет ситуацию.
Кажется, все ждут, что я скажу, поэтому я произношу надменное: — Я в замешательстве. Что происходит?
Каллум отвечает: — Мы женимся. Или ты уже забыла, что сказала «да»?
Замуж? Сейчас? Этот человек совсем спятил? Взмокшая и вспотевшая, с бешено бьющимся пульсом, я заявляю: — Мы не поженимся.
Моя вспышка не раздражает Каллума. Более того, кажется, ему это нравится. Он спокойно говорит: — Нет? Почему бы и нет?
Я оглядываюсь в поисках разумного объяснения, но голова кружится, и я не могу заставить ее остановиться. В конце концов я кричу: — Ты бросил трубку!
Усмехнувшись, Каллум бросает взгляд на своего адвоката.
— Все в порядке. Она немного вспыльчива, вот и все.
Уильям с сомнением смотрит на меня.
— Господа, мы оставим вас на минутку? Мы сейчас вернемся.
Каллум подходит ко мне, берет за руку и ведет в мой кабинет. Он закрывает за нами дверь и вынимает степлер из моей руки. Затем подходит к моему столу, садится на его край, кладет степлер рядом с телефоном и улыбается.
Я смотрю на него и говорю: — Не смей так ухмыляться. Что, по-твоему, ты делаешь?
— Ах, ты права. Прости меня. — Он лезет в карман своего костюма и достает маленькую черную бархатную коробочку.
Маленькая черная бархатная коробочка.
Каллум открывает ее, демонстрируя бриллиант размером с пасхальное яйцо.
— Ты должна надеть его перед тем, как мы произнесем наши клятвы.
Я вскидываю руки вверх.
— Да что с тобой такое? Ты бросил трубку и оставил меня сидеть здесь. Я думала, что все это было ужасной шуткой!
— Ты всегда так драматизируешь, когда злишься? Я спрашиваю только для того, чтобы подготовиться к тому, что мне придется всю жизнь ходить на цыпочках по дому.
— Ты смеешься надо мной.
Он усмехается.
— Я бы не осмелился.
— Да! Ты только что это сделал! Ты бросил трубку, когда я сказала, что стану твоей женой, а через секунду появился с адвокатом и священником!
— Капелланом, — поправляет он, не обращая внимания.
— Мне плевать, будь он хоть Папой Римским. Я не могу поверить в твою наглость.
Каллум опускает голову и изучает меня прищурившись. Затем захлопывает коробку, кладет ее обратно в карман костюма и встает.
— Ты расстроена, что я не устраиваю тебе настоящую свадьбу. Ты хочешь белое платье и дорогие цветы.
Выдыхаю от досады, потому что он не только возмутителен и властен, но и невежествен.
— Нет. Я расстроена тем, что ты не поступил как нормальный человек и не стал общаться со мной после того, как я согласилась выйти за тебя замуж. Вместо этого ты бросил трубку, а через полчаса явился со своей командой мечты, не предупредив меня.
Приостанавливаюсь, чтобы перевести дыхание, и недоверчиво смотрю на него.
— Как ты так быстро сюда добрался?
— Я был поблизости.
Мне смешно.
— Для такого богатого человека ты проводишь ужасно много времени, путешествуя по плохим районам. Неужели твой адвокат и священник тоже случайно оказались поблизости?
— Капеллан. Нет, я позвонил им, как только поговорил с тобой.
— И они оба бросили все дела, чтобы прибежать в мой маленький книжный магазин посреди дня?
— Конечно. Я Каллум МакКорд. Я мог бы позвонить им в полночь в канун Рождества и получить тот же результат. И как только на твоем пальце появится мое кольцо, и ты будешь спать в моей постели, ты обретешь ту же силу.
Кровь пульсирует в моих щеках. Только на этот раз не от злости. А от того, что он сказал «спать в моей постели».
Я не могу не представлять себе это. Мы вместе, обнаженные под простынями, его руки двигаются по моему телу, его губы на моей коже. Каким бы он был в роли любовника? Грубым? Нежным? Грязным? Сладким?