— Отпусти меня. Я серьезно.
— Я никогда не отпущу тебя, жена. Привыкай к этому.
То, как он сказал «жена», настолько собственнически, что мне стало жарко. Другие части меня тоже горят. На самом деле все мое тело лихорадит. Отчаянно пытаясь вырваться, я извиваюсь в его объятиях.
— Эмери, перестань извиваться и посмотри на меня. Нет, не на гребаную крышу. На меня.
Он сказал это своим властным тоном, который использует, когда пытается запугать меня. Он уже должен знать, что это не работает.
Когда я продолжаю сопротивляться, он говорит: — Продолжай сопротивляться, и я отшлепаю тебя по киске.
Потрясенная, застываю на месте и смотрю на него широко раскрытыми глазами, сердце бешено колотится.
— Хорошая девочка, — бормочет он, довольный, и целует меня в лоб. Затем он тихонько стонет. — Боже, я, блядь, не могу дождаться, когда сделаю это. Я хочу шлепать тебя по киске, пока ты не забрызгаешь всю мою руку.
Мое лицо пылает, как и нижние части тела.
— Каллум!
Он рычит: — Да, детка. Ты будешь произносить мое имя именно так, когда я буду трахать твою сладкую мокрую пизду жестко и сильно.
Мужчина резко отпускает меня, усаживая на сиденье. Затем у него звонит мобильный телефон, и он начинает непринужденный разговор с кем-то на другом конце, как будто не он только что разрушил все мое восприятие реальности.
Я приваливаюсь к двери, прижимаю руку к колотящемуся сердцу и задыхаюсь, пока не вижу звезды. Затем закрываю глаза и пытаюсь убедить себя, что все это мне привиделось.
Это не работает. Каждая клеточка моего тела повторяет это.
Его слова эхом отдаются на моей коже, в моей голове, в моих венах. И особенно между ног, где зародилось пульсирующее, повторяющееся «пожалуйста, пожалуйста». Я сжимаю бедра вместе, что только усиливает боль.
Оставшаяся часть поездки проходит в том же духе: Каллум разговаривает по телефону, а я пытаюсь собрать себя по кусочкам.
Но как бы он меня ни привлекал, не могу позволить себе стать еще одной его победой. Я не могу рисковать своим сердцем.
Уже знаю, что я для него лишь средство достижения цели.
Мы сворачиваем с бульвара Сансет и проезжаем через массивные ворота, обозначающие въезд в Бель-Эйр. Это похоже на съемочную площадку с возвышающимися пальмами, резными известняковыми блоками и сложной железной конструкцией. Проехав по дороге несколько миль, мы сворачиваем на длинную, извилистую подъездную дорожку, в конце которой находятся закрытые деревянные ворота. Водитель опускает окно и нажимает несколько кнопок на черной коробке на столбе, стоящем рядом с воротами. Со скрипом ворота медленно открываются, и мы проезжаем.
— Дом, милый дом, — говорит Каллум, отключая звонок. — А ты что думаешь?
— Кажется, я сейчас обделаюсь, вот что я думаю. Это твой дом?
— Нет, это наш дом.
Отвожу взгляд от огромного замка, вырисовывающегося за лобовым стеклом, и нервно смотрю на красивый профиль Каллума.
Глядя прямо перед собой, он говорит: — Не бойся.
— Это звучит как плохой совет.
Он поворачивает голову и смотрит на меня. После задумчивой паузы он говорит: — Тебе больше никогда не придется ничего бояться. Если у тебя возникнет проблема, я ее решу. Если тебе что-то понадобится, я дам тебе это. Если кто-то побеспокоит тебя, я заставлю его пожалеть об этом. Что бы ты ни захотела или в чем бы ни нуждалась, скажи мне, и ты получишь это. Теперь ты моя.
Он протягивает руку и гладит меня по щеке. Его голос понижается, а глаза начинают гореть.
— Ты принадлежишь мне.
Его напор пугает меня. Так же, как и «ты принадлежишь мне».
— Мне кажется, сейчас важно упомянуть, что я не являюсь твоей собственностью. Только потому, что мы подписали какие-то бумаги...
— Ты моя, — твердо прерывает он. — И, если ты когда-нибудь начнешь сомневаться в этом, посмотри на кольцо на своем пальце.
Я ищу его лицо. Тошнотворное чувство страха пускает корни под моей грудью.
— Мне нужно признаться тебе кое в чем.
— Что такое?
— Ты меня пугаешь.
— Что я тебе только что сказал?
— Мне кажется, это важно повторить.
Он смотрит на меня мгновение, затем говорит более мягким голосом: — Когда я сказал, что ты больше ничего не должна бояться, это относится и ко мне. Я никогда не причиню тебе вреда, Эмери. И в глубине души ты это знаешь, иначе никогда бы не согласилась стать моей женой.
Я облизываю пересохшие губы и сглатываю, бросая взгляд на водителя, прежде чем понизить голос.
— Возможно, меня так беспокоят все эти разговоры о сексе. Особенно эта история с консумацией брака. Раньше ты никогда не говорил об этом. Более того, ты обещал, что у меня будет своя спальня, если я захочу. Я решила согласиться.