Притворившись, что я не впечатлена, не напугана, не в шоке и вообще не в том состоянии, в котором нахожусь сейчас, я спокойно говорю: — Твой дом прекрасен. Немного великоват для одного человека, но, полагаю, тебе нужно дополнительное пространство для твоего эго. Я бы никогда не подумала, что тебе нравится стиль французского кантри.
Он бросает на меня взгляд, теплый и полный тайн.
— Нет.
— Я бы спросила, можешь ли ты быть еще более раздражительным, но я уже знаю ответ. Почему ты несешь меня?
— По традиции жених должен перенести свою невесту через порог.
Я уже собираюсь поспорить с ним об абсурдности этого заявления, когда мы доходим до верха лестницы и он резко поворачивает налево по коридору. Там висят портреты людей в золоченых рамах, которые выглядят так, будто им нужно больше клетчатки в рационе.
— Боюсь спрашивать, но спрошу. Куда мы идем?
— В постель.
Я смотрю на его профиль. Каллум не улыбается, так что мне приходится предположить, что он не шутит.
— Я не буду с тобой спать.
— Кто говорил о сне?
— Думаю, тебе стоит опустить меня на землю.
— И я думаю, тебе стоит признаться, что ты хотела бы заняться со мной сексом, чтобы мы могли раз и навсегда покончить с этой ерундой.
Каллум проходит через открытые резные деревянные двери. Мы оказываемся в комнате, похожей на апартаменты хозяина. Она элегантно оформлена в кремовых и золотистых тонах, с окнами от пола до потолка на одной стороне комнаты и уютной зоной отдыха на другой. Другую стену занимает антикварная кровать с балдахином королевского размера, украшенная белыми полотнищами ткани и множеством плюшевых подушек цвета слоновой кости.
Каллум направляется прямо к нему.
— Эй, ковбой! — говорю я, паникуя.
Его взгляд такой горячий, что меня пронзает. Он ухмыляется и мрачно усмехается.
— О, да я ковбой. Подожди, пока я покажу тебе свой пистолет.
Он останавливается на краю кровати, опускает меня на нее, а затем наваливается своим телом на мое. Я пытаюсь вывернуться из-под него, но этот мужчина весит тысячу фунтов. Упираясь предплечьями по обе стороны от моих плеч, он держит мою голову в обеих огромных руках, глядя в мои широко раскрытые глаза.
Каллум улыбается.
Я нервно сглатываю и бросаю взгляд в сторону двери. Он опускает голову и глубоко вдыхает возле моей шеи. Его борода щекочет мне щеку. Он пахнет мылом и чистой кожей, а когда выдыхает, то издает низкий стон, который вибрирует во мне.
Это похоже на нечто совершенно иное, чем деловые отношения.
Особенно не по-деловому выглядит твердая эрекция, пульсирующая у моего бедра.
Лежа под ним с напряженным пульсом, бьющимся в венах, я шепчу: — Пожалуйста, отпусти меня.
— Да.
— Спасибо.
Он посасывает мочку моего уха, затем открывает рот над пульсом на моей шее и нежно покусывает меня.
Мои соски твердеют. По всему телу, от живота до бедер, разливается жар. Я непроизвольно вздрагиваю, что побуждает моего похитителя прижаться к моим бедрам. Затем он целует мое горло до ключиц, и я теряю дыхание и большую часть рассудка.
— Надо было спросить, когда?
В ответ он трется щекой о мою грудь, проводя ею по твердым соскам. Затем берет мои груди в обе руки и прикусывает один из сосков прямо через блузку и лифчик.
Когда я вскрикиваю и выгибаюсь в его руках, он надавливает зубами чуть сильнее и крепко сжимает мой второй сосок.
Удовольствие накатывает на меня горячими, восхитительными волнами. Пот покрывает кожу. Я хватаюсь за его пиджак и отчаянно пытаюсь не поддаться растущей потребности покачать тазом навстречу ему.
Уже знаю, что мои трусики мокрые, потому что мой клитор пульсирует.
Каллум вздыхает: — Скажи, что ты хочешь меня.
С таким же успехом он мог бы вылить мне на голову ведро ледяной воды, если бы это не повлияло на мое состояние возбуждения. Опершись руками о кровать, я стону.
— Опять это? Почему это так чертовски важно?
— Скажи мне.
— Ты действительно такой самовлюбленный, что тебе нужно, чтобы каждая женщина в твоей орбите хотела заняться с тобой сексом?
— Нет. Только ты. Скажи мне.
Я так расстроена, что бью его кулаками по спине. С таким же успехом можно было бы бить кирпичную стену. Он не двигается с места, но берет мое лицо в свои руки и смотрит на меня с пылающим жаром, его губы истончились, а ноздри вспыхивают.
Каллум рычит: — Ты получила свои десять миллионов долларов. А теперь я хочу, чтобы ты...
— Двадцать.
Он закрывает глаза, на мгновение задерживает дыхание, затем снова открывает глаза и испепеляет меня взглядом.
— Да. Двадцать. Мне кажется, что это очень мало, чтобы просить тебя сказать мне правду в ответ.