— Может, стоило включить это в контракт.
Сквозь стиснутые зубы он говорит: — Черт возьми, Эмери.
— И кстати, то, что ты получаешь взамен, — это все твое наследство, верно? Все твои миллиарды и роскошный образ жизни? Ты можешь продолжать быть мистером Богатым Парнем, есть соленых омаров на Карибах и наводить ужас на бедных официанток в ресторанах во всех зданиях, которыми ты владеешь по всему миру. Так какая разница, скажу я, что хочу тебя, или нет?
— Признайся, что хочешь меня трахнуть, и я дам тебе еще десять миллионов долларов.
Это ошеломляет меня и заставляет замолчать. Я в замешательстве смотрю на него, изучая его лицо.
— Ты ведь серьезно, да?
— Да.
То, как он смотрит на мой рот, возбуждает. Его сердце бешено бьется о мою грудь, а дыхание неровное. Его руки по обе стороны от моей головы горячие и дрожащие, как и все остальное тело.
С шоком, похожим на пощечину, я понимаю, что дело не в его эго.
Ему нужно, чтобы женщина, которую он хочет, сказала ему, что чувствует то же самое.
Он хочет меня.
Я, девушка, для которой он не смог найти лучшего комплимента, чем то, что я не отталкиваю. Я, девушка, которая закатывает на него глаза, смеется над ним и бросает ему вызов на каждом шагу.
Я. Его жена для удобства.
Он снова выгибает бедра, упираясь эрекцией в мое бедро. Мое сердце колотится с невероятной силой. Я не могу перевести дыхание. Знаю, что мы находимся на грани того, чтобы сделать что-то невероятно глупое, но я не уверена, что смогу остановить себя, если попытаюсь.
Он опускает голову, чтобы поцеловать меня, но тут из-под пиджака его костюма раздается звонок мобильного телефона.
Это жуткая электронная версия детского стишка «London Bridge Is Falling Down», совсем не похожая на простой рингтон, который я слышал в машине.
Каллум закрывает глаза и бормочет: — Черт.
Он скатывается с меня, садится на край кровати и отвечает на звонок.
Он отвечает на звонок.
— МакКорд. — Он молча слушает, кажется, очень долго. Затем тяжело выдыхает и говорит: — Я буду там.
Он отключается и смотрит на стену, а я лежу на кровати скомканная и мокрая, как выброшенная салфетка.
Встав, Каллум кладет телефон обратно в карман. Он хрустит костяшками пальцев и приглаживает руками лацканы и волосы. Затем поворачивается и смотрит на меня отрешенными глазами, его лицо лишено выражения.
— Мне нужно идти. Я вернусь через несколько дней. Ознакомься с домом, пока меня не будет. Если тебе что-то понадобится, Арло поможет тебе.
Без дальнейших объяснений мой новый муж поворачивается и выходит.
— Добро пожаловать в супружескую жизнь, — с недоверием говорю я пустой комнате. Откуда-то из коридора в ответ хлопает дверь.
Вздохнув, приподнимаюсь и осматриваюсь.
Декор совсем не такой, как я представляла себе, что выберет такой мужчина, как Каллум. Просторная и воздушная комната элегантна, но при этом явно женственна, вплоть до мягкого розово-зеленого цветочного узора на плюшевых диванах и креслах в зоне отдыха.
Над старинным письменным столом на стене висит богато украшенное позолоченное зеркало. На тумбочках из потертого дерева стоят латунные лампы для чтения. Мягкие шторы пропускают солнечный свет, создавая сказочную атмосферу, а на полу — деревенская паркетная доска, покрытая винтажным ковром приглушенных тонов. Сверху свисает потрясающая хрустальная люстра, добавляющая роскоши в общий дизайн.
Центральное место в комнате занимает красивый антикварный шкаф.
С резными деталями и отделкой из полированного дерева, он демонстрирует манящую коллекцию книг через скошенные стеклянные дверцы.
Привлеченная этим, я соскальзываю с кровати и пересекаю комнату.
Вблизи шкаф настолько красив, что я почти боюсь до него дотронуться, но книги в корешках с золотым тиснением так и просятся в руки. Дверцы не заперты, я открываю их и заглядываю внутрь. Когда читаю несколько названий, в груди разливается эйфория.
Гордость и предубеждение. Улисс. Великий Гэтсби. Мадам Бовари. Грозовой перевал. Анна Каренина. Гроздья гнева.
На внутренних полках стоят десятки других классических книг. Поддавшись импульсу, я снимаю с полки экземпляр «Гордости и предубеждения» и открываю его, затем подношу к носу и перелистываю пожелтевшие страницы, вдыхая восхитительный запах старой книги, который так не похож ни на что другое.
Улыбаясь, перелистываю внутреннюю сторону обложки, чтобы посмотреть, сколько лет экземпляру Каллума.
Улыбка сходит с моего лица, когда я вижу дату авторского права — 1813 год и слова First Edition, напечатанные рядом с ней.