— Вот черт, — в ужасе вздыхаю я.
Я держу в руках литературное сокровище.
Очень осторожно закрываю обложку и аккуратно задвигаю книгу на место между «Путешествиями Гулливера» и «Солнце тоже встает». Затем я замираю, окидывая взглядом все остальные книги в шкафу.
При случайном осмотре корешков все они выглядят такими же старыми, как «Гордость и предубеждение».
Полагаю, в этом есть смысл. Люди с достатком любят коллекционировать редкие вещи. Желанные, бесценные вещи, которым завидуют другие.
Но такая коллекция должна быть выставлена в общественном месте. Например, в библиотеке или гостиной, где хозяин поместья мог бы впечатлить своих гостей, когда они курят сигары и пьют херес после ужина. Спальня на втором этаже — вряд ли подходящее место для этих драгоценностей.
Нахмурившись, я просматриваю книги. Может, это была единственная. Может, остальные — находки на гаражных распродажах или фиктивные экземпляры для демонстрации без печати внутри.
Я медленно снимаю с полки «Дэвид Копперфильд» и осторожно открываю обложку.
1850. Первое издание. Я собираюсь упасть в обморок.
Трясущимися руками возвращаю книгу на место между двумя другими томами гениев литературы, а затем стою с широко раскрытыми глазами, подперев голову руками, и рассматриваю каждую полку.
Когда я вижу экземпляр «Outlander», я закрываю рот руками, чтобы подавить восторженный крик.
Придя в себя, достаю книгу и переворачиваю ее. Пыльная обложка — глянцевое совершенство. Твердый переплет под ней тоже безупречен. Я знаю, что она не так ценна, как некоторые другие романы в коллекции Каллума, но наличие этой книги сразу же заставляет меня простить ему около девяноста процентов его недостатков.
Затем я открываю обложку и теряю дыхание.
Черной ручкой на титульном листе кто-то написал: «Эмери».
Под ним находится подпись.
Авторская подпись.
Одной очень известной женщины по имени Диана Гэблдон.
— Подождите, — говорю я. Потом говорю еще раз, но уже громче, потому что какого черта?
Стою с колотящимся сердцем и вытираю пот со лба, пытаясь понять, как Каллум мог получить мою любимую книгу с личной подписью автора за короткий промежуток времени, прошедший с момента нашего знакомства.
Это должно быть подделкой. Это единственное логическое объяснение.
Вот только чутье подсказывает мне, что это реальность. Так же реально, как тяжелый бриллиант, сверкающий на моем безымянном пальце.
Прижав книгу к груди, поворачиваюсь и оглядываю комнату с растущим чувством нереальности происходящего.
Кто этот человек?
Заметив на другом конце комнаты дверь, которая, как я подозреваю, ведет в гардероб, я решаю пошарить там и выяснить.
Взяв себя в руки, пересекаю комнату и открываю дверь. Я не ошиблась: это шкаф Каллума. Почти размером со спальню, он заполнен роскошной одеждой, обувью и аксессуарами. В центре шкафа находится большой комод, на котором стоит прямоугольная витрина с часами из кожи и стекла. Не обращая внимания на ряды дорогих часов, я кладу подписанный экземпляр «Outlander» на столешницу комода, открываю один из ящиков и заглядываю внутрь.
Черные трусы, аккуратно сложенные.
В другом ящике обнаруживаются его носки.
В следующем — шелковые карманные платки всех цветов.
Внутри нижнего ящика несколько черных пластиковых футляров разного размера подогнаны друг к другу, как кусочки головоломки. У каждого есть ручка и две скользящие защелки. Ни на одном из них нет маркировки.
Любопытство берет верх, я опускаюсь на пол и достаю из ящика один из футляров. Балансируя на коленях, я откидываю защелки и заглядываю внутрь.
Внутренняя часть футляра заполнена небольшими пучками плетеной веревки. Пучки фиолетовой, зеленой и черной веревки имеют мягкий синтетический блеск. Несколько светло-коричневых, похоже, из натурального волокна. Золотые выглядят наиболее роскошно, они более плотные и бархатистые на ощупь.
Я смотрю на все остальные коробки в ящике и думаю, не наполнены ли они тоже веревкой.
И если да, то почему? Как часто миллиардеры занимаются ремонтом дома? Если бы мне пришлось сделать дикое предположение, то оно было бы нулевым.
Так для чего они ему нужны?
За обедом Каллум упомянул о парусном спорте. Может, это для его лодки?
Проверяю другой ящик, но он заперт. Как и все остальные.
В замешательстве я кладу футляр на место и задвигаю ящик. Затем встаю, любопытство бьет меня как электрический ток.