Каллум закрывает глаза, медленно и глубоко вдыхает и разжимает руки. Выдыхая через нос, он распрямляет плечи. Затем сжимает костяшки пальцев, как будто готовится к поединку.
Я смотрю, как он все это делает, и думаю, каким же было его детство. Я знаю, что он привилегированный, но он ведет себя так, будто его вырастили волки.
Когда Каллум открывает глаза, то кажется более спокойным. Но потом открывает рот и портит впечатление.
Он говорит: — Еще раз пофлиртуешь с другим мужчиной, жена, и я пришлю тебе его голову на блюдечке.
Кажется, он искренне угрожает, но я не могу воспринимать его всерьез. И разозлиться тоже не могу. Это слишком нелепо.
— Как это по-библейски с твоей стороны, — мило говорю я. — Ты также будешь насылать чуму из лягушек и саранчи?
Он собирается выдать мне какой-нибудь властный каллумизм, но отвлекается, взглянув на мой безымянный палец, и понимает, что на нем все еще нет огромного бриллианта. Тогда он снова изображает из себя быка, который топчет землю, и начинает щетиниться.
— Остановись. — Я поднимаю руку. Возможно, он вот-вот откусит ее, но я продолжаю. — Я не могу носить эту штуку. Это небезопасно.
— Небезопасно? — шипит он сквозь стиснутые зубы.
Я вздыхаю в отчаянии.
— Я должна получить медаль за то, что имею дело с тобой, сумасшедший. Я также думаю, что тебе нужно пересмотреть свое потребление кофеина. Да, я так и сказала, это небезопасно. Оглянись, миллиардер. Это не Бель-Эйр. В Лос-Анджелесе есть слово для людей, которые носят дорогие, вычурные украшения. Это цель.
Когда он хмурится, я спрашиваю: — Ты что, никогда не смотрел новости? Людей постоянно преследуют и грабят на подъездных дорожках ради их Rolex и бриллиантовых колец.
Я вижу, как Каллум начинает понимать. Открывает рот, затем закрывает его. Он выдыхает и бормочет: — Черт.
Затем он поворачивается и уходит, а я стою и думаю, не стоит ли мне подсыпать транквилизаторы в его утренний кофе.
Для такого помешанного на контроле человека он регулярно выходит из себя.
Сабина высовывает голову из-за угла полок.
— Вау. Я так впечатлена тем, как ты с ним справилась.
—Ты подслушивала?
— Конечно.
— Ты могла бы хотя бы извиниться за это.
— Мы обе знаем, что я этого не сделаю. И откуда только взялось это новое терпение, Эм? Я ожидала, что ты ударишь его ближайшим экземпляром «Бриджертонов».
Вздохнув, перехожу на другую сторону стеллажей, где стоит она.
— Должно быть, он вытрахал из меня всю злость.
Она фыркает.
— Должно быть, это был хороший член, чтобы так тебя успокоить.
— Я же говорила тебе, он волшебник.
— Скорее колдун. Этот парень так зажат, что можно услышать, как тикает его внутренняя бомба.
— Давай перестанем говорить о нем. У меня голова разболится. Что ты придумала для декора?
— Много чего. Я тебе покажу. Давай я сначала сделаю нам эспрессо.
Я придвигаю табурет к стойке, пока она готовит кофе. Когда кофе готов, Сабина садится рядом со мной и раскладывает на стойке между нами несколько листов бумаги.
— Ладно, ничего себе. Это большой список.
— Этому месту нужна большая помощь.
Бегло просмотрев одну страницу, я говорю: — Ты планировала установить еще и крытый бассейн олимпийского размера? Это просто смешно.
— Нет, это идеально. Нам нужно отвлечь покупателей от ValUBooks, а сейчас это сделать нечем. Lit Happens нуждается не только в подтяжке лица, Эм. Ему нужна срочная операция.
— Боже, как ты драматична. Харпер бы гордилась. Но ладно. Если мы сделаем все по этому списку, сколько это будет стоить?
Без малейшего колебания она отвечает: — Пятьсот тысяч долларов.
Я начинаю смеяться.
— Да, этого никогда не будет.
— Почему бы и нет?
— Мы не владеем зданием. Я не буду делать подобные улучшения в арендованном помещении.
— Так купите здание.
Я собираюсь снова рассмеяться, но закрываю рот и думаю об этом.
Сабина говорит: — Коммерческая недвижимость — это всегда выгодное вложение средств.
— Согласна. Я просто даю своему мозгу время вспомнить, что у меня теперь куча денег и я действительно могу позволить себе купить здание.
Она резко говорит: — Может быть, ты вложишь деньги в стилиста, раз уж взялась за это.
— Боже мой. Ты ненормальная. Что не так с этим нарядом?
— Ты похожа на вожатую в лагере, которая сошла с ума и начала убивать людей в лесу.
— Ты так говоришь, потому что хочешь быть моим стилистом, но я не могу создать образ роковой женщины.