— Я сказал тебе быть дома к пяти.
— Я знаю, что ты мне сказал.
Когда он поворачивается и смотрит на меня через плечо, у меня замирает сердце.
Так смотрит лев на бедное существо, которое собирается разорвать в клочья своими зубами.
Заставив себя не делать шаг назад, я расправляю плечи.
— Не делай этого.
— Что не делать?
— Вести себя так, будто я отвечаю за твое настроение.
Каллум поворачивается ко мне лицом, но остается на своем месте в другом конце комнаты. Несмотря на расстояние между нами, я чувствую его темную энергию. В ней нет ничего тонкого. Он орудует ею, как молотом.
Он мягко говорит: — Тебе нравится бросать мне вызов?
Гнев бурлит у меня в груди, но я сдерживаю его и сохраняю спокойный голос, когда отвечаю.
— Мне нравится эта забавная штучка под названием «самостоятельность». Поскольку ты не знаком с этой концепцией, я тебя просвещу. Это когда человек сам принимает решения в своей жизни. Я согласилась выйти за тебя замуж, а не отдать тебе ключи от своей независимости.
Мягким голосом он говорит: — О, жена. Если бы я хотел лишить тебя свободы действий, то уже запер бы тебя в подвале и выбросил ключ. — — После паузы он мрачно добавляет: — И поверь мне, я об этом думал.
Мое сердце бешено колотится. Мы смотрим друг на друга сквозь тень. Я не боюсь, что он причинит мне вред, но и не знаю этого человека настолько хорошо.
На самом деле, я его совсем не знаю.
Я говорю: — Я была бы признательна, если бы мы могли поговорить без всякого напряжения. Ну, знаешь, пообщаться как взрослые люди? Может быть, при включенном свете?
— У тебя была возможность общаться как взрослая женщина и позвонить мужу, чтобы сказать, что ты идешь на ужин со своей сотрудницей.
— Я немного запуталась. Что случилось с «это просто деловая договоренность»? Что случилось с «я могу иметь отдельную спальню»? А главное, что случилось с человеком, который сказал, что даст мне все, что я захочу? Потому что с того места, где я нахожусь, все это начинает походить на ложь.
— Ложь в том смысле, что ты сказала мне, что не хочешь заниматься со мной сексом, ты это имеешь в виду?
Скрещиваю руки на груди и вздыхаю.
Он медленно придвигается ближе.
— А как насчет лжи, например, когда ты говоришь, что не хочешь, чтобы тебя отшлепали?
— Да ладно. Ты знаешь разницу между гордостью и ловушкой.
— Я знаю только то, что ты моя жена. Женщина, которая обещала никогда не покидать меня.
Мое терпение наконец лопается, и я вскидываю руки вверх.
— Если я пошла на ужин, это не значит, что я тебя бросаю! Я сделала это, чтобы доказать свою правоту!
Каллум подходит еще ближе, его тлеющий взгляд не отрывается от моего. Когда до меня остается несколько футов, он останавливается и смотрит на меня сверху вниз, потрескивая, как провод под напряжением.
Я тяжело вздыхаю.
— У тебя проблемы с одиночеством, не так ли?
— У меня к тебе претензии. Ты хоть представляешь, как сильно я хочу бросить тебя лицом вниз на эту кровать и шлепать, пока ты не взмолишься о пощаде?
— У меня есть такое предчувствие.
Мой язвительный тон заставляет его сжимать челюсти. Но он сдерживает свой пыл и отвечает спокойно.
— Я не должен был приказывать тебе возвращаться домой. Особенно в присутствии Сабины. За это я прошу прощения. Этого больше не повторится. Но я не могу пообещать, что не буду проявлять собственнические чувства, не буду беспокоиться о тебе, когда не знаю, где ты, и не хочу, чтобы ты проявила простую вежливость, сообщив мне о своем местонахождении, потому что это означает, что мне придется стать другим человеком. Я знаю, что я не идеален, но тебе не нужно играть в игры, чтобы заставить меня изменить свое поведение. Скажи мне, и дай мне возможность исправить это самому.
Все это прозвучало настолько разумно и непохоже на него, что я на мгновение застываю в оцепенении, не зная, что ответить.
В конце концов, я останавливаюсь на: — Хорошо. Я так и сделаю. И прошу прощения за то, что не позвонила тебе.
— Спасибо. Мне нужно трахнуть тебя сейчас.
Это так неожиданно, что я начинаю смеяться.
— Боже мой, Каллум. Ты абсолютно безумен.
— Да. Привыкай к этому.
Он поднимает меня и перекидывает через плечо, а затем идет по коридору в сторону главной спальни. Я держусь за петли ремня его джинсов, пока он идет, и мое сердце неудержимо колотится.
Каллум распахивает дверь в спальню, подходит к кровати и переворачивает меня на нее. Задыхаясь и широко раскрыв глаза, я смотрю на него. Свет здесь тоже выключен, но шторы открыты, и лунный свет заливает комнату. Мои глаза быстро привыкают к тени, и я вижу, как яростно горят его собственные глаза.