Ночью, лежа без сна, Антонио думал об отце. Отец был коммунистом и с уважением относился к Советскому Союзу. Но отец любил все прекрасное! И не только природу и искусство. Он любил красивые дома и рестораны, хорошо одевался.
Интересно, как бы он отнесся к тому, что его сын будет жить в Советском Союзе? Наверное, был бы рад. А к тому, что Антонио купил прекрасную квартиру? Тоже был бы рад! Так в чем же дело?
Антонио заснул, и ему снился отец. Антонио был счастлив. Проснувшись утром, он удивился: почему рядом с отцом он всегда видит себя ребенком.
Я увидела, что Антон Антонович снова записался ко мне на прием. Без Маши.
Ну, что ж, такое бывает. Надо постепенно отучать клиента обращаться ко мне «по любым вопросам» и научить жить самостоятельно.
– Скажите, а у меня нет шизофрении? – с порога огорошил меня вопросом Антон Антонович.
– Вас же наблюдает врач, – отозвалась я. – Спросите у него.
– Нет, – закапризничал мой постоянный клиент, – скажите вы.
Я предложила моему клиенту сесть и сказала:
– Дорогой Антон Антонович, поверьте моему опыту, не стоит кричать на каждом углу, что у вас «шизофрения». Люди очень верят словам. Одно дело, кто-то о чем-то догадывается, и совсем другое, когда человек сам сообщает о себе подобную информацию. Кроме того, я думаю, что у вас нет этого заболевания.
– Да? – переспросил Антон Антонович. – А меня тут соседка спросила, милая такая женщина, в какой больнице я лечился, так что мне ей говорить?
– А вы изобразите недоумение. Не стоит обсуждать свое психическое здоровье с соседкой, даже если она милая женщина.
– А я уже ей говорил, что боюсь, что у меня шизофрения. И у Маши.
– А вы скажите ей, что пошутили.
– А она поверит?
– А вы так скажите, чтобы она поверила.
– Ладно, я попробую, – сказал Антон Антонович, сильно заикаясь. – Поверю вашему опыту.
– Эта наша последняя встреча, – сказала я, когда Антон Антонович приехал ко мне в следующий раз и заявил, что опять хочет поговорить со мной о коммунизме, – так что слушайте меня внимательно и отвечайте строго на мои вопросы. Отвечайте совсем коротко.
Мой постоянный клиент хотел что-то возразить. Но я встала за его спиной и скомандовала:
– Сидите спокойно, отдыхайте. Теперь отвечайте. Вы сильно любили своего отца?
– Сильно.
– Сколько вам было лет, когда вы узнали, что ваш отец коммунист?
– Шестнадцать.
– Отец советовал вам стать коммунистом?
– Нет. Он собирался поговорить со мной, когда мне исполнится двадцать один год.
– Он не считал вас достаточно взрослым для такого разговора?
– Думаю, да.
– Отец при жизни относился к вам как к ребенку?
– Да.
– Отец относился и к вашей матери тоже как к ребенку?
– Скорее, да.
– Что вы почувствовали, когда вам исполнился двадцать один год?
– Ничего. Я чувствовал себя больным.
– Сейчас вы здоровы?
– Да.
– У вас родился здоровый ребенок?
– Да.
– Вы часто видите отца во сне?
– Да.
– Вы видите себя во сне ребенком?
– Да.
– Вам уже давно исполнился двадцать один год?
– Да.
– Сейчас вы чувствуете себя взрослым?
– Да.
– Подумайте и примите решение: вы хотите быть коммунистом?
Последовала пауза. Лоб Антона Антоновича покрылся испариной.
– Нет.
– Ваш отец хотел, чтобы вы приняли это решение сами, самостоятельно, когда вам исполнится двадцать один год и вы станете взрослым. Вы сделали то, что хотел ваш отец.
– А что он от меня хотел? – спросил мой постоянный клиент.
– Чтобы вы приняли решение, став взрослым. И вы его приняли.
После этого случая Антон Антонович звонил мне всего пару раз: советовался о школьных делах дочки. А потом исчез из моего поля зрения.
Однажды вечером я шла с работы пешком, когда меня окликнул по имени элегантно одетый мужчина. Мужчина был в шляпе и темных очках, и я не сразу поняла, кто это.
Сначала мне даже показалось, что мужчина – иностранец, но он обратился ко мне по-русски, и я с удивлением обнаружила, что передо мной стоит Антон Антонович собственной персоной! Он сильно изменился. Я сама, встретив его на улице, ни за что бы его не узнала! Теперь же скорее можно было подумать, что передо мной стоит его двойник или брат-близнец. Спокойный, невозмутимый, ироничный и элегантный! Совсем не похожий на прежнего Антона Антоновича: беспокойного, неуверенного в себе человека, в бесформенном свитере, с довольно сильным заиканием. Но вместе с тем трогательного и искреннего!