После научной сессии началась полоса моей трудной жизни в Институте, которая продолжалась 4 года и 3 месяца (1,550 суток). Теперь, оглядываясь на прошлое, я могу объективно оценить свою деятельность и своё тогдашнее настроение. Уходом с директорства я был отчасти доволен. Мне начинала надоедать и набивать оскомину опека со стороны идеологических руководителей. Уход с поста директора полностью освобождал меня от встречи с ними, чему я искренне радовался. Но меня постоянно угнетало то обстоятельство, что я ещё полон сил и энергии, и остался не у дел. Я мог бы ещё работать, но мне в институте никакой работы не поручали, ни к какой лаборатории не прикрепили. Я вспомнил одну рекомендацию психолога и психотехника Крепилина – “если хотите избавиться от неугодного вам работника, не давайте ему никаких поручениий и Вам будет легче доказать что увольняете бездельника”.
Я понимал, что меня может постигнуть такая же участь, и сам себе искал работу. Тем более, что директор не давал мне никаких поручений. Руководители лабораторий обходили меня. Во всяком случае, никто из них не осмеливался предложить мне работу, очевидно потому, что упоминание обо мне раздражало директора. На одном из заседаний партбюро я заявил, что буду оказывать дирекции и сотрудникам любую помощь в пределах моей компетенции. В ответ директор заметил, что “не боги горшки обжигают”. Это следовало понимать так, что в моей помощи он не нуждается.
Директор подобрал себе актив из младших научных сотрудников и через них проводил все свои мероприятия. Парторганизация тоже, видимо, “правильно” поняла установку и “щадила” меня, не давая никаких партийных поручений. Ни разу за все годы меня даже не выдвигали в президиум собрания. Мне казалось, именно казалось, что некоторым сотрудникам неприятно встречаться со мной, что меня не всегда замечают и едва здороваются. Обо мне перестали говорить в Институте. В дни Красного календаря меня не отмечали, хотя я тоже был ударником коммунистического труда. Меня не заметили, когда отмечали участников Гражданской войны, когда представляли к наградам участников Великой Отечественной Войны, а также защитников города Ленинграда. Когда на собраниях отмечали недочёты работы Института в прошлом, я переживал, потому, что я нёс фактическую и моральную ответственность за прошлую деятельность Института. Но, всё, что было положительного, даже вытекавшее из прошлого, приписывалось творчеству нового директора.
В своё время, став директором, я был вынужден работать с двумя моими предшественниками: с первым директором, организатором Института, профессором Н.А.Вигдорчиком, и вторым директором, И.Г.Липковичем. Я создавал им самую благоприятную обстановку для работы. Вигдорчика назначил Заместителем директора по науке, поручая ему проводить научные конференции, сессии, заседания Учёного совета, везде выдвигал его на первый план, чтобы он чувствовал, что находится у руля управления. И.Г.Липковича я назначил руководителем Оргметодотдела, во всём поддерживал его инициативу, помог ему занять кафедру в Иркутском Медицинском Институте. Теперь всё было по-иному.