Будучи смирным по натуре, я всегда боялся “начальства”. Во мне всегда сидит какой-то дух подчинённости, робость, застенчивость, ненужная скромность. Ненужная скромность расценивается людьми как незнание, как слабость или пассивность. Моя скромность приносила в жизни немало огорчений не только мне, но и, главное, руководимому мной коллективу. На себя трудно составить характеристику, но позволю себе назвать некоторые свои черты. Трудолюбив, честен, излишне скромен, горд, склонен преуменьшать свои хорошие качества, человек слова, у которого слова не расходятся с делом, серьёзен. Хороший отец и семьянин. Трудно сходится с людьми. Неразговорчив, но собеседник содержательный. В беседе с ним трудно определить его профессию. Не рекламирует себя. Нигде не выпендривается. Не считает себя умнее других, но и не глупее. Смолоду взрослый. Не хитрит. Не обманывает, не врёт, в меру пьёт, много курит. Пользуется доверием, не имеет близких друзей и так далее.
Жизнь человека, это не кинокартина, из которой можно вырезать любой кадр. Из прожитой жизни нельзя ничего вырезать, даже неприятное. В моей жизни бывали моменты интересные и совсем скучные. Но я решил написать обо всем в хронологическом порядке. Поэтому не сетуй на меня, дорогой читатель. Наберись терпения и читай всё подряд. Поверь мне, что написать о прожитой жизни труднее, чем прочитать готовое.
Приступая к настоящей литературной работе, я снова и снова сожалею, что нахожусь не в ладах с русской грамматикой. Поэтому мне очень трудно правильно и красиво излагать свои мысли. Я всегда чувствую недостаток начального и среднего образования. Ну, что же, как сумею, так и напишу свою повесть. Количеством листов я не ограничен и потому могу дать простор своим мыслям. Постараюсь написать обо всем от начала жизни до дней, пока работает мозг и рука держит перо.
1.2 История зарождения автобиографической повести
Формула “выдвиженцы из народа “хорошо выражена в гимне коммунистов “Интернационал” словами: “кто был ничем, тот станет всем”. Теперь таких, “кто был ничем, тот станет всем” миллионы. Они нашли своё признание во всех областях политической, общественной, производственной и научной деятельности, в литературе и в искусстве.
Идеи вдохновляют человека на труд и подвиги. Идея написать автобиографическую повесть “Таких миллионы” зародилась у меня более пятидесяти лет тому назад. Возможно, это название не совсем удачное, но я уже свыкся с этим названием и менять его мне не хочется.
Ещё в 1920 году, будучи студентом рабочего факультета (рабфака) Иркутского Государственного Университета, или, как сокращённо его называли “Иргосун” я наблюдал, да и сам был одержим той же страстью, необычайную, неистребимую тягу рабочих к знаниям, к учёбе. Это незабываемо, я видел, как взрослые рабочие, голодные, полураздетые, в неотапливаемых холодных аудиториях садились за парты, и с маниакальным упорством овладевали грамотой. Трудно, очень трудно, давалась им учёба.
Наряду с рабочими на рабфаке учились, дети, так называемой, “трудовой ингтеллигенции”. Они не были похожи на рабочих ни по своему внешнему виду, ни по поведению, ни по учёбе. У них был совсем другой вид: опрятно и чисто одетые, всегда весёлые. Учёба им давалась легко. Как потом выяснилось, многие из этих “рабфаковцев” прежде уже учились в гимназии или в коммерческих училищах, и рабфак им был нужен лишь, как трамплин для получения аттестата зрелости и для льготного поступления в высшие учебные заведения (всех, окончивших рабфак, принимали без экзаменов во все Высшие Учебные Заведения – ВУЗы, страны).
Для рабочих учёба на рабфаке в те годы была, своего рода, гражданским подвигом. Нам разъясняли, что молодому Советскому государству (1920 год) нужна своя Советская интеллигенция из рабочих и крестьян. И, как бы нам ни было трудно, мы обязаны учиться, учиться, и ещё раз учиться. Это наш партийный долг, партийная обязанность. Это поручение партии, которое мы должны выполнять. И мы учились с прилежностью фанатиков.
Уже тогда мне казалось, что рабфаковцы из рабочих, это особые люди, не похожие на сидящих с нами за одной партой “представителей трудовой интеллигенции”. В этот период и зародилась у меня мысль написать повесть о рабфаковцах: “Таких миллионы”. Позднее эта идея переродилась в желание написать автобиографическую повесть под тем же названием. Как расценивать такое желание писать? Как тщеславие, или как желание противопоставить студентов рабфаковцев – студентам, выходцам из тогдашней интеллигенции? Ни то, и ни другое. Я хотел выразить мою величайшую благодарность своему народу за всё то доброе, что он для меня сделал, Я горжусь своим народом, перед которым я в большом долгу. За всю свою жизнь я не смогу отблагодарить свой народ за то, кем я стал.