Однако Саша не хочет придавать этому скверному делу большого значения. Он не будет рисковать в суде и просто внесёт Гарри Бора в свой личный чёрный список. Он, надо сказать, прежде всего занят работой над следующими своими творениями, и заботой о маленькой Жаклин, которую он берёт с собой в отпуск в Кап-д'Ай. Они проводят долгие недели на Лазурном берегу, вдали от Парижа, от «Млечного пути». Саша читает несколько лекций, чтобы не потерять вкус к общению с публикой, а также играет отрывки из пьес.
В Кап-д'Ай, в уединённом убежище, переименованном в «Канатоходцы» (Les Funambules), главным делом остаётся начало следующего театрального сезона, в котором «весь-Париж» подстерегает ту, что станет официальной преемницей «Весны»! В самом начале марта 1932 года пришло время возвращаться в Париж, чтобы начать репетировать «Воздушные замки» («Châteaux en Espagne»).
Саша заканчивает там не одну из своих наиболее выдающихся пьес, а симпатичный водевиль, в котором мужчина похищает жену своего злейшего врага, выиграв в розыгрыше право поужинать с ней! Между двумя молодыми людьми завязывается приятный роман, а затем последует поездка в Испанию с целью испытать на прочность их новую любовь. Конечно, в конце пьесы эта пара с горечью признаёт, что они строили замки на песке, и расстаётся. Но сам сюжет пьесы мало что значит! Парижская публика ломится в театр в первую очередь чтобы лицезреть ту, которую уже объявили будущей мадам Гитри!
Жаклин это знает, она также знает, что её собираются сравнить с Ивонн. С той же серьёзностью, с какой она когда-то зубрила уроки, она работает над текстом, на долгие часы запираясь в своей комнате. А чтобы расслабиться, она делает обход на кухне, тем самым возобновляя свои обязанности хозяйки дома, приглядывающей за всем.
Но чем больше проходит дней, несмотря на всю доброжелательность, которую Саша проявляет к ней, тем сильнее становится тревога, заставляющая опасаться, что она не справится... И Саша не колеблясь начинает подыгрывать происходящему, примерно так же как это звучит в реплике его персонажа, когда на сцене появляется Жаклин: «Мой хороший вкус, надеюсь, вам не досаждает!»
Публика проявила дружеское и даже очень тёплое отношение к автору-актёру, как подчёркивают журналисты, такие как Эдуард Бурде (Bourdet): «Когда вечером во время генеральной репетиции появился мсьё Саша Гитри, весь зал разразился аплодисментами. Не тем залпом аплодисментов, которыми приветствуют известного актёра при выходе на сцену, а продолжительными, настойчивыми аплодисментами, что обозначают намерение и содержат намёк. Очевидно, публика хотела засвидетельствовать своё сочувствие известному автору-актёру по поводу некоторых недавних событий в его личной жизни, и в этом стихийном, даже несколько несдержанном выражении чувств было что-то трогательное».
В конце первого представления друзья толпились в гримёрной. Саша не скрывает своего счастья:
— Я редко был так взволнован, так тронут приёмом публики. Видите ли, моя радость была двойственной, потому что как только я вышел на сцену, мне аплодировали и дружески, и из верности... как будто публика хотела выразить мне своё глубокое сочувствие. Я чуть не заплакал... А потом, в конце, снова раздались такие же аплодисменты, чтобы на этот раз сказать мне: «Браво, нам понравилась ваша пьеса!»
Ещё одна причина для удовлетворения: «Комеди-Франсез», получившая его пьесу «Адам и Ева» («Adam et Ève»), написанную для Сары Бернар и Люсьена Гитри, но так и не сыгранную, даёт серию спектаклей, начиная с 10 мая, в то время как «Воздушные замки» успешно продолжают свою жизнь на подмостках. В этой, не добравшейся до сцены работе, Саша изображает Адама в образе старика, размышляющего о несчастьях людей и их неспособности обрести счастье. И поскольку Адам не помнит, откуда он появился, и видит, что мир идёт к погибели, а закон сильнейшего воцаряется над ним, у него возникает мысль «изобрести» Бога, чтобы попытаться вернуть людей к разуму и тем самым заставить их бояться наказания после смерти! Ева знает об «обмане», но, в конце концов, тоже в это уверует и скажет: «А если это правда?»
Красивая история, к которой нужно отнестись с оглядкой и немалой долей философии, но она разбудила гидру самых преданных почитателей прославленного дома (Comédie-Française или Théâtre-Français, единственный во Франции репертуарный театр, финансируемый правительством, расположен во дворце Пале-Рояль, основан в 1680 году, спустя семь лет после смерти Мольера, и известен так же как «Дом Мольера». — Прим. перев.). Уже то, что они принимают театр Гитри у Мольера, кажется им странным, но, сверх того, осмелиться играть пьесу, в которой насмехаются над религией, что считается недопустимым! Надо сказать, что пьеса игралась с серьёзностью, которая приводила в замешательство зрителей, и это произведение, достойное пера Капю или Алле, которых объединяло большое чувство юмора, заслуживало более лёгкой трактовки...