Однако в январе пара провела вместе несколько дней на Лазурном берегу и приняла участие в нескольких гала-концертах. Саша смирился с мыслью, что Жаклин уходит, и даже готовится к этому, потому что он с трудом признаёт, что ей доставляют удовольствие встречи с герцогом Вестминстерским, аристократом-миллиардером, который открыто ухаживает за ней.
Болезненное опасение остаться в одиночестве вновь овладевает им. Но он начинает ухаживать за Женевьевой с тем чарующим и неизменным обаянием, которое ему свойственно. Ему пришло в голову начать репетировать с нею свою пьесу «Я люблю тебя» («Je t’aime») в театре «Мадлен», и потом, в один прекрасный день, он пригласил её переступить порог дома на Элизее Реклю, и почтил её осмотром своих коллекций. Жаклин ненадолго появилась во время этого визита, и быстро ускользает под предлогом, что ей нужно спешить. Саша не преминул прокомментировать случившееся:
— Да, да, вот так, иди к своей матери... как всегда!
Надо сказать, что мадам Бассе (Basset, мать Жаклин. — Прим. перев.) с некоторых пор поселилась в квартире, расположенной точно напротив особняка Гитри (по адресу дом 15). Отношения между зятем и тёщей никогда не были по-настоящему хорошими, как сообщает Жаклин: «Если бы она хотя бы умела оставаться незамеченной! Напротив, она всегда найдёт что-нибудь, лишь бы ему противоречить. Саша повинен уже в том, что украл её "маленькую девочку". [...] Надо отдать ему должное, он сделал всё, чтобы завоевать её доверие, но тщетно».
В театре, как в любой эмоционально сложный период, он довольствуется возобновлением пьесы: на этот раз это будет «Актёр», одновременно работая в кино над новым историческим фильмом «Пройдёмся по Елисейским полям».
Несмотря на то, что «Актёр» был написан специально для его отца, он всё же решился возобновить пьесу, заявляя с неизменной сыновней любовью: «Пусть люди, которые видели, как мой отец играет эту пьесу, окажут мне милость, сохранив былое впечатление от спектакля».
В целом критика хорошая, она, похоже, считает, что более «современная игра» Саша не столь акцентирована на эффектах и лучше, чем была у Люсьена, как отметил Эдмон Се: «Мне показалось, что я открываю для себя произведение впервые, что оно было украшено изяществом, новой привлекательностью, имело тон и манеры, качества, в свою очередь духовные, трогательные, даже глубокие, которые ускользнули от меня во время постановки в театре "Эдуарда VII"».
Если в театре всё шло к лучшему, то в городе для пары Саша-Жаклин всё идёт наперекосяк. Как один, так и другая всегда были на нервах, и так как Саша был не тем человеком, который мог выставить жену за дверь — он решил бежать! Буквально в последний момент он объявил, что уезжает на отдых в Швейцарию, один. Официально всё же, поскольку Женевьева следует за ним, Жаклин осталась одна в доме на Элизее Реклю с «баронессой», которая в изумлении пишет: «Саша часто звонил, чтобы узнать у меня новости. Он никогда не попытался переговорить с Жаклин. Она начала беспокоиться от его отсутствия и неопределённости. Это было во время Мюнхенского сговора. Международная обстановка ухудшалась. Она была этим раздосадована, чувствовала, что мы движемся к войне. Я пыталась отвлечь её от возможных вопросов. Я лгала, следуя негласным указаниям патрона, но это была благочестивая ложь:
— Я не знаю, мадам. Это удивительно, что мсьё Гитри не позвонил. Но вы не волнуйтесь. Он не заставит себя ждать...
Или ещё:
— Мне только что звонил мсьё Гитри. Он очень спешил. Он промямлил что-то, когда называл город, где остановился. Я ничего не поняла.
Жаклин удалось обмануть только наполовину».
Возвращение в Париж было в мае. Саша снова отправился в студию, на этот раз в компании Женевьевы, которой он собирается доверить роль в своём новом фильме «Пройдёмся по Елисейским полям». Жаклин там тоже будет, но modus vivendi между двумя супругами предполагает, что двум дамам не придётся играть вместе, ни даже пересекаться где бы то ни было.
И всё же, в один прекрасный день съёмочную площадку охватил ужас, как вспоминает мадам Шуазель: «У Саша было две машины, "кадиллак" и "рено". Он ездил на "кадиллаке", а Жаклин приезжала к нему на студию на "рено". Однажды он позвонил мне из Жуанвиля, чтобы я немедленно привезла ему план мизансцены, который он забыл у себя на столе. Поэтому меня отвезли в студию на "рено". Едва машина въехала в ворота студии Жуанвиля, как по рядам болтавших на площадке актёров, словно ветер, пронеслась волна паники. Наступила минута молчания. Патрон был в своей гримёрке с Женевьевой. Все знали, абсолютно все знали, что "рено" означает появление Жаклин Делюбак. К счастью, не в этот день...»