— Которой?
Саша знает, что всё потеряно, хотя и не хочет этого признавать.
Требор и Виллеметц курсируют между Даксом и Бордо, и знают всю серьёзность ситуации. Саша слушает их, подавленный, он пытается узнать больше, постоянно звоня по телефону, но связь ненадёжна. Её нужно ждать долгими часами.
Что делать? Однажды Гитри были почти готовы уехать из Дакса в Кап-д'Ай. Потом захотели снять дом в Тулузе, который раньше занимал Поль Рейно (Paul Reynaud). Но он был уже сдан. Тогда они остались в Даксе, ожидая, что будет дальше.
22 июня, прекрасным вечером, Гитри вернулись после короткой прогулки, Саша никогда не был хорошим ходоком. В вестибюле отеля «Le Splendid» была установлена радиоточка, этим же вечером большая часть клиентов в полном молчании собралась у приёмника. Слышно было только один голос, это говорил маршал Петен (Pétain), председатель Совета министров Франции, который объявил стране, что необходимо запросить перемирие. По его мнению, другого выхода нет.
--------------------------------------------------------------
(*Речь Петена о необходимости прекращения боевых действий: «Сегодня я с тяжёлым сердцем говорю вам, что необходимо прекратить боевые действия...» и о том, что он вместе с противником ищет «способы положить конец боевым действиям», была произнесена по радио в 12:30 17 июня из Бордо. 22 июня 1940 года в 18:50 генерал Шарль Хюнтцигер (Charles-Leon-Clement Huntziger) поставил подпись под текстом Компьенского перемирия. Так что — вечером 22-го могли объявить о Компьенском перемирии, а не уговаривать французов сдаться в момент подписания. — Прим. перев.).
--------------------------------------------------------------
Женевьева вспоминает: «Саша подошёл ко мне. Взял меня за руку и судорожно сжал. И у всех нас появились слёзы на глазах. Мы были растеряны и разбиты горем. Страх парализовал нас».
Франция унижена подписанием этого перемирия у Ретонд в Компьенском лесу. Текст состоит из двадцати трёх статей и предусматривает, в частности, оккупацию обширной северной территории; расходы по оккупации будет нести Франция, а французские военнопленные останутся таковыми до подписания мира.
В Даксе ждут немцев.
И вот они с триумфом входят в маленький городок, ритмичным шагом под оглушающую музыку. Из гостиной номера Гитри наблюдают за происходящим. Мадам Шуазель присоединилась к ним. Она рассказывает: «Внезапно [Саша] почувствовал себя плохо. Он взял голову в руки, слегка покачиваясь, сделал несколько шагов и растянулся на кровати. Мы ничего не понимали. Он ничего не отвечал на наши встревоженные вопросы. Женевьева хотела послать за доктором, вдруг он взглянул на нас затравленно и бросил, повторяя, театральное: "Там... Это ужасно!" — Он потирал живот, извиваясь на кровати: "Там… на груди, у меня продолжает маршировать целая дивизия"».
Всех гостей со второго этажа отеля «Le Splendid» немедленно просят покинуть помещение, так как там размещается комендатура. Саша принял решение — надо уходить! Выбор остался прежним — Кап-д'Ай или Париж. Саша решает обратиться за советом к Анри Бергсону. Философ ни минуты не колеблется:
— Саша, это же очевидно! Париж, конечно! Париж, где вся ваша жизнь и который дал вам всё! Я также собираюсь добраться до Парижа после короткой остановки в Туре, чтобы узнать, стоит ли ещё мой дом.
И он любезно просит Мэтра попытаться получить для него пропуск, чтобы он смог покинуть Дакс.
Саша Гитри был в глубокой задумчивости, когда, пересекая вестибюль, заметил группу офицеров. Он тут же направился к ним со своими двумя жалкими пропусками, чтобы их завизировать. Один из них отходит от группы и идёт к Мэтру.
— Доброе утро, мсьё. Мсьё Гитри, полагаю?..
— Да, мсьё.
— Очень хорошо. А этот другой человек, о котором вы заботитесь — знаменитый философ?
— Совершенно верно.
— Только пропуска, которые вы мне дали, совершенно бесполезны! Я передам вам действующие чуть позже.
Саша в глубине души удивлён замечанию Анри Бергсона, что немец наверняка знает, что «знаменитый философ» — израэлит. Но чего Гитри не знает, так это того, что в том же отеле остановился ещё один философ, немец, профессор в гражданской жизни, прекрасно говорящий по-французски и командующий подразделением, размещённым в этом заведении. И что этот философ не кто иной как его собеседник.
Хотя Бергсон был сыном польского еврея, этот офицер заявил мсьё Барбу, владельцу «Le Splendid», что «этот человек — величайший из ныне живущих философов».