— Кто?
— Юрий.
— Нравится. По-моему, он хороший.
— Ага, не то что тот, первый.
— И не вспоминай. Аж мороз по коже. И почему люди такие разные?
— Там лапник ещё остался. Сразу принесём или потом сходим?
— Давай принесём. Вдруг другие заберут. Придётся новый рубить.
— Хорошо, пошли, — они свалили у землянки принесённые ветки и пошли за оставшимися.
Ольга украдкой выглядывала по сторонам Юрия, но его нигде не было. Девушка вздохнула.
— Что, не нашла милого? — уколола её подружка, — ничего, ещё встретитесь.
Филипп Поганкин — не молодой и не старый, ему всего-то сорок два года. Он озлоблен на весь свет, но труслив. И потому ещё более злой, что не может выплеснуть свой гнев. Он сторонился людей, и они с ним не сближались. Жена его, Меланья, была заметно моложе мужа, ей двадцать семь. Но тоже молчаливая и замкнутая. Они и между собой-то не общались. Только иногда слышалось злобное шипение мужа:
— Цыц, дура. Молчи, дура. Не твоего ума дело, дура.
В бригаду их не брали, оба хиловатые. Поставили на землянки. Он топориком подгонял жерди, Меланья с Натальей Фроловой накрывали их лапником.
Общительной Наталье трудно было привыкать к замкнутой Меланье. Что ни спроси, что ни скажи — молчит, в лучшем случае кивнёт. И всё на мужа оглядывается.
Подошла как-то Наталья к коменданту:
— Николай Петрович, а можно Филиппа от нас перевести в другую бригаду?
— Что такое? Плохо работает?
— Не-ет, просто Меланья его боится. А мне молчать целыми днями уже мочи нет. С тоски скоро загнусь. Пожалуйста, Николай Петрович, сделай милость. Только не говори, что я просила. Идёт?
— Ох, трещотка. Идёт.
К вечеру подошёл комендант:
— Филипп, завтра выходишь на другую работу. Лопату возьмёшь и топор.
— Какую ещё другую?
— Завтра узнаешь. Новая бригада формируется. Всё расскажу, покажу.
Комендант ушёл, а Филипп ещё долго со злостью что-то бурчал. Наталья торжествовала.
Утром комендант собрал новую бригаду из шести человек.
— Пока вас шестеро. По готовности землянок бригада будет увеличиваться. Взяли лопаты и топоры и за мной.
Повёл их Николай Петрович по тропинке на север, в лес. Немного прошли — засветлела дорога.
— Вот и работа. Поздней осенью и зимой эту гужевую дорогу будем заливать водой, чтобы образовалась ледянка. По ней будем вывозить лес.
— А сейчас что будем делать?
— А сейчас в шахматном порядке роем по обеим сторонам колодцы. До воды. Из этих колодцев потом и будем заливать дорогу. Ясно? За старшего Матвей. Вы его знаете. Он с этими местами чуть больше нас знаком. Все вопросы — к нему. А я — к реке. Поджидаем груз.
Рыть колодцы вначале было не тяжело — песок. Но он осыпается, значит, надо укреплять стенки, делать срубы, а для этого рубить деревья. Так что работа оказалась не из лёгких. На каждый колодец встали по два человека.
На другой день Наталью и Меланью поставили на новую землянку. Впрочем, это была ещё не землянка, а только огромная яма для неё. Третьим в их бригаду поставили Порфирия Фомичёва, мужчину шестидесяти двух лет. Невзирая на возраст, дед Порфирий ловко управлялся с топором, обрубая и выравнивая жерди. Собрав несколько штук, он опиливал их, а женщины укладывали готовый материал внутри землянки: на пол, на стены, на потолок, на топчаны. Столик дед делал сам. Порфирий работал умело, не то что Филипп, который чуть не засыпал на ходу.
— Ну и шустро ты орудуешь, Фёдорыч, за тобой не поспеть, хоть нас и двое.
— А вы пошевеливайтесь. Аль зимовать в шалаше собрались?
— А что, с милым рай и в шалаше, да, Меланья? — нарочито громко засмеялась Наталья.
Но напарницу было не расшевелить.
Рядом братья Ивановы готовили новый котлован для землянки. Старший Семён двадцати шести лет, младшему Никите двадцать два года. Крепкие, ладные парни работали дружно, легко разбрасывая землю. Время от времени Семён поглядывал в сторону работающих женщин. Наталья заметила интерес парня.
— Ох, Семён, и кто ж из нас тебе приглянулся? Я али Меланья? Имей в виду, мужья у нас. Ревнивые, строгие, гляди, не пострадал бы. — И засмеялась.
Меланья молчала. Она сама украдкой поглядывала на Семёна, и сердечко её часто-часто билось. Хорошо, что никто этого не видит. Меланья поднялась за жердями наверх, неловко зацепилась ногой за торчащий пенёк и полетела вниз, прямо на руки Семёна. А он подхватил её, будто ждал.
— Осторожно, красавица, так можно и разбиться. Кто тогда работать будет? — его глаза так и играли шутливым огнём.