— Да что случилось? — испугалась Клава.
И Зоя рассказала ей обо всём. Больше молчать она не могла.
— Я хотела наложить на себя руки, да боязно, — шёпотом призналась девочка.
— Не смей даже думать! Грех это, не смей, — обнимала её Клава, — всё пройдёт, всё наладится. Главное — чего ты сама хочешь?
Чуть успокоившись, Зоя сказала:
— Я Мишу люблю.
— Значит, надо ему всё рассказать.
— Нет-нет, что ты! Он меня бросит, — снова расплакалась девочка.
— Ладно, не плачь, что-нибудь придумаем, — Клава гладила по спине плачущую Зою.
Вечером молодёжь по обыкновению собралась на берегу реки. Некоторые уже определились с парами и гуляли по двое. И Клава с Павлом пошли вдоль берега, в сторону Круглого озера. Снег был неглубокий, идти было легко.
«Сказать — не сказать», — крутилось в голове Клавы.
В глубине души она надеялась, что спокойный и надёжный Павел сможет помочь Зое. Наконец, решилась:
— Паш, у меня есть очень большой секрет. Зое нужна помощь, а я не знаю, как помочь, — и всё рассказала Павлу.
— Вот такая грустная история, — заключила Клава, повернувшись к парню, — что скажешь?
— А что скажешь? С кондачка тут не решить, обмозговать надо. Ладно, я подумаю, как ей помочь. Ты лучше о себе расскажи. Чем занималась?
— О тебе думала.
— Это правильно, — Павел обнял её и поцеловал.
А днём, на обеденном перекуре, Павел отозвал в сторонку Василия, подальше от случайных ушей, и рассказал историю Зои.
— Вот, оказывается, какие дела у нас творятся, а я и не знал.
— Кончай трезвонить. Сам понимаешь, не мужское дело — разносить сплетни. Подумать надо, как Зойке помочь. Меня Клава попросила.
— Чего тут думать? — разгорячился Василий, — набить морду этому Веньке, и всё.
— Ага, и сразу все всё узнают. Главное, она боится, что Мишка её бросит. Любит, понимаешь?
— Если любит, не бросит.
— Любит — не любит, в чужую душу не заглянешь.
— Пашка, а давай с Венькой поговорим. Один на один. Вернее, двое на одного. По-нашему, по-мужски, по-хорошему, — и показал кулак.
— Ну это запасной вариант. Лучше попытаемся спокойно ему всё объяснить.
Вечером состоялся мужской разговор. Крепкие, серьёзные ребята смогли без мордобоя убедить Вениамина отстать от Зои. А главное, молчать. Мужик всё-таки, не сплетник.
В землянке, наконец, заметили связь Михаила и Зои. На их совместные отлучки трудно было не обратить внимания. Когда парочка отлучилась в очередной раз, состоялся семейный разговор. Начала его Марьяна:
— По-моему, у Зои с Михаилом что-то происходит.
Клава со Стешей молчали.
— Да, трудно не заметить, — сказал Матвей.
— Но ведь она совсем ещё ребёнок, — заплакала Зоина сестра.
— А любовь, доченька, в любом возрасте приходит, — вздохнула Прасковья Семёновна.
— И что делать? — сквозь слёзы спросила Марьяна.
— Что уж тут поделаешь? Смириться надо. Всё одно ничего не изменить, — посоветовал Алексей Степанович, — запрещать бесполезно. Хуже будет.
Все замолчали. Только Марьяна плакала. Матвей подсел к ней, обнял, прижал к себе:
— Всё наладится, — успокаивал.
Клава смотрела на них и вдруг почувствовала, что нет уже в её душе той ревности, что была раньше.
«Наверно, потому, что у меня есть Паша», — подумала она.
Когда пришла Зоя, а через какое-то время Михаил, Матвей сказал:
— Вот что, молодёжь, хватит прятаться. Только застудитесь. Мы всё уже знаем. Миша, ты любишь Зою?
— Очень, — с испугом и в то же время с облегчением выдохнул парень.
— А ты, Зоя?
— Да, — прошептала девочка и опустила глаза.
— Вот и не прячьтесь больше, — подытожил Матвей.
Зоя кинулась к сестре. Они обнялись и обе заплакали.
В первое время девочка боялась преследования Веньки, но он её больше не трогал, и она успокоилась.
Весь ноябрь сильных морозов не было. Шёл снег. На ледянке колодцы уже не рыли, только доставали из них воду и заливали дорогу. Отсутствие морозов тревожило коменданта. Запасы продуктов таяли. Беспокоило и то, что у лесорубов изнашивалась обувь. Это же были осенние ботинки и сапоги, зимой в снегу работать в них холодно. А что будет, когда ударят морозы? Да и одежда тёплая была не у всех. У кого-то износилась, а у кого-то её и не было. Но на работу пока все ходили исправно. Люди замерзали, простужались, многие болели, кашляли.
Среди рабочих начался ропот:
— Пусть присылают валенки и тёплую одежду. Не выйдем на работу.
— Чего ругаетесь? Ну нет морозов. Не может пройти к нам обоз. Потерпите, — просил комендант.