— Чего вы хотите? — насторожилась Лариса.
— А чего мужик хочет от бабы? Сейчас и узнаешь, чего я хочу. Он грубо стал сдёргивать с неё одежду. Лариса не поддавалась. Наконец, не выдержала, закричала:
— Акакий, Юра!
Услышав через стенку возню и зов о помощи, мужчины бросились в контору.
— Что здесь происходит? — первым заскочил комендант.
От неожиданности сменщик с силой оттолкнул Ларису. Та упала, ударившись головой о железную печку. Лужа крови разливалась из-под её головы.
— Лариса! — Кинулся к ней Акакий, затем повернулся к новоиспечённому коменданту. — А-ах, ты… — Лицо его вытянулось, глаза потемнели от гнева. Он медленно потянулся к кобуре с револьвером. — Ты зачем её убил? Ты зачем мою жену убил?
Выстрелить он не успел. Новоиспечённый комендант опередил его.
На выстрел вбежал уполномоченный с охраной.
— Сдать оружие! — приказал он. — Охрана, арестовать и вывести.
Уполномоченный подробно расспросил Юрия о случившемся, составил протокол. На прощанье сказал:
— Вот что, Юрий Николаевич Щанов, остаёшься за старшего. Сам понимаешь. Документы, накладные я оставил. Разберёшься. Ты парень головастый, я уже присмотрелся. Подумай, может, в партию вступать решишь, я рекомендацию дам. Такие, как ты, нам нужны. В случае чего подучим. Так что обдумай всё. А коменданта мы пришлём. — И добавил: — Схорони их, пожалуйста. Жаль, в общем-то, неплохой был мужик. Кто мог подумать, что так случится.
Уполномоченный и охранники с арестованным уехали на двух санях. Восемь лошадей с санями оставили в посёлке возить по ледянке лес.
Акакия с Ларисой похоронили вместе. Провожал их весь посёлок. В последнее время к коменданту стали относиться с уважением, а о позорной кличке давно все забыли.
В помощники Юрий выбрал Виктора Гуреева. Кудрявый, общительный и отзывчивый парень нравился ему. Вместе они сидели то в конторе, то на складе, разбирались с документами, с товаром.
— Надо в продавцы взять крепкую, шуструю женщину, — предложил Щанов.
— Подумаем.
Уполномоченный приезжал на санях
НА КРАЮ ЖИЗНИ
Очень тяжело жилось в это время детям. Многие вынуждены были безвылазно находиться в землянках — не в чем было выйти на улицу. То, что взяли с собой, у многих давно износилось, а новое достать было просто негде, донашивали друг у друга. В тесных, сырых землянках было всегда темно, только и света, когда днём лаз приоткроют, да от печки, когда топилась. Свечей не было, ламп — тоже, всю зиму жили в темноте. Взрослые хоть работали на свежем воздухе, а малыши целыми днями ползали, сидели, лежали на грязных, завшивленных топчанах, дыша спёртым, тяжёлым воздухом. О фруктах-овощах только мечтали, а многие даже забыли, что это такое. Дети слабели, болели, становились вялыми. Вечером, после скудной похлёбки, все ложились спать.
Валя прижалась к маме своим худеньким тельцем.
«В чём и душа держится?» — ёкнуло сердце Анисьи.
В тишине раздался слабый Валин голос:
— Я скоро улечу на небушко. Там солнышко тёплое-тёплое, светлое-светлое, там облака такие красивые, там птички поют и ангелы летают. И я вместе с ними.
Слёзы хлынули из глаз Анисьи, и она крепче прижала к себе пятилетнюю дочку.
— Держись, доченька, — сказал Никифор, — доживём до весны. Там и солнышко, и облака, и птички, и цветы — всё будет. — Утешал он дочь, а у самого ком в горле стоял.
— Нет, папочка, я раньше улечу. Там так хорошо.
И с улыбкой уснула. Навсегда.
В ту ночь умерло ещё двое детей: годовалый Аркаша и трёхлетняя Настенька. Это были первые дети, которые не выдержали страшных условий жизни. А ведь было только начало зимы.
У стариков одежда и обувь сохранились лучше, поэтому они каждый день, шатаясь от слабости и истощения, гуляли по посёлку.
Вера с Дусей шли с ручья с вёдрами воды.
— Ой, кто это там лежит?
Подошли, попытались перевернуть старушку.
— Кажись, Фёдоровна.
— Жива?
— Не знаю. Надо взрослых позвать.
— Я к Михайлычу, он в нашей землянке, должен быть сегодня дома, — схватив ведро, поспешила Вера.
Дуся осталась около старушки.
Скоро вернулась Вера с Егором Михайловичем, по пути позвали Порфирия Фёдоровича.
— Жива? — спросили мужчины.
— Не знаем, — дуэтом ответили подруги.
— Где её землянка?
— Идёмте, покажу, — отозвалась Вера.
Дуся пошла в свою землянку.
Надежда Фёдоровна, семидесятидвухлетняя женщина, протянула недолго — к вечеру, не приходя в сознание, умерла.