— И что теперь, без рыбалки? — опечалился Демидка.
— Ты, внучок, раньше времени не горюй. Придёт весна, тогда и будем думать. Всё может измениться.
Почти в каждой землянке заводились какие-то интересные разговоры.
В семье Казаковых пятеро детей и одна пара зимних сапог. Неважно, что кому-то они великоваты, а кому-то маловаты, эти сапоги отдыхали только ночью. То старшая Ксеня обует: воды принести или к подружке сбегать. Только разуется, уже Антон убежал за дровами, а, может, к друзьям, а то Демидка перехватит и к другу Николке мчится поделиться новостями или деда Архипа послушать.
Лена ходила в этих сапогах с Дарьей на строящийся посёлок. Они собирали молодую хвою со срубленных веток сосны. Дарья рекомендовала хозяйкам:
— Эту хвою время от времени заваривайте и пейте. От цинги убережёт и силы поддержит.
Только четырёхлетнему Илье приходилось всё время быть в землянке. Уж слишком велики ему были эти сапоги.
Так и в других землянках. Если находилась хоть одна пара пригодной для детей обуви, обували её по очереди. И неважно: свои — не свои. Все свои. Впрочем, был строгий уговор: целый день одному в обуви не ходить. Другим тоже надо.
Худо ли бедно, зиму пережили. Наступил март, самый прекрасный месяц после зимы. День уже достаточно длинный, солнышко ярко светит и даже пригревает, ночами, правда, заморозки. И луж непроходимых ещё нет. Разве можно усидеть в землянке?
Забежал Антошка, схватил лопату.
— Ты куда? — спросила вдогонку Ксеня.
— Я щас, — и убежал.
— Я тоже хочу, — пригорюнился было Демид, и тут его осенило. — А можно я осенние ботинки обую? Тепло же.
— Обувай, всё равно тебя не удержишь, — согласилась сестра и сама стала подыскивать себе осеннюю обувку.
— И мне посмотри, — попросила Лена.
— Девочки, оденьте-ка Ильюшу потеплее, в мамин платок укутайте. Я вынесу его на солнышко на несколько минут, — предложила Дарья.
— А почему на несколько минут? — спросила Ксеня.
— После долгой темноты и зимовки в землянке нельзя сразу надолго на солнышко. Заболеть может.
— Лучше потом ещё прогуляться. Да, тётя Дарья? — спросила Лена.
— Верно, можно часто, но понемногу. И каждый день всё дольше и дольше. Так и привыкнет.
Пока шли разговоры, Илью укутали-замотали — осталось открытым одно лицо. Дарья вынесла малыша.
Казалось, весь посёлок высыпал на солнышко погреться. Мальчишки лопатами сгребали снег со столов и скамеек, которые были сколочены ещё осенью.
— Правильно, молодцы, ребята, — похвалила их Дарья.
Многие вынесли из своих землянок малышей, укутанных так же, как и Илья. Детские личики были бледно-зелёными, с впалыми глазами. Малыши часто-часто моргали, слёзы заполняли их глаза, безучастные ко всему.
— Всё, пока достаточно, — Илью занесли в землянку, — потом ещё выйдем.
Несколько дней выносили ослабленных малышей на улицу. Столы и скамейки на солнышке подсохли, уже не надо было держать детей на руках. Малыши начали оживать, уже с интересом смотрели вокруг, сопротивлялись, когда их заносили обратно в землянки. И бледность, казалось, отступала.
Через неделю такой солнечно-морозной погоды Дарья предложила:
— Давайте, ребята, завтра в землянке сделаем генеральную уборку.
— А как?
— Я расскажу. И друзьям своим скажите, пусть подключаются.
Назавтра выдался такой же солнечный день. Малышей одели и рассадили на столах, бабушек попросили за ними проследить, чтобы не упали.
— Ребята, — руководила Дарья, — идите на стройку. Там сучкорубы сосновые ветки обрубают. Натаскайте этих веток как можно больше. В общую кучу. А мы разберёмся.
— Надо и других пацанов позвать, — сообразил Никола, — быстрее будет.
— Верно. Всем надо. Носите, — одобрила Дарья.
— А нам что? — спросила Лена.
— А мы, девочки и хозяюшки, будем выносить из землянок весь старый лапник, весь мусор. Все тряпки, какие есть, вытрясем и на солнышке оставим. Пусть проветриваются.
— А нам, мужикам, какая работа? — не утерпел дед Архип.
— Да-да, про нас забыла, что ли, Дарьюшка? — упрекнул Илья Спиридонович.
— Не забыла. И вам работа. Сжечь весь старый лапник, весь мусор, который мы будем выносить из землянок. Согласны?
— С удовольствием сожжём всю нечисть, что набралась за зиму.
И закипела работа, будто только этого все и ждали. Мальчики носили сосновый лапник. Ничего, что далеко, вокруг оврага. Из первых сосновых веток делали метёлки. Освобождали землянки, выносили всё: что на просушку, что в костёр. С удовольствием сжигали старый лапник, уже засохший и оттого колючий, грязный, завшивленный, свежими метёлками обметали потолки, стены, стол, топчаны, пол. И весь мусор — в костёр, в костёр…