Он легко запрыгнул на телегу и уехал, а сам подумал: «Хорошо, что жена не видела, как я тут кузнечиком перед новенькой скакал».
Через некоторое время к конторе подкатил Алексей Степанович.
— Девчата, дрова приехали, — крикнул он.
Светлана и Ульяна снова вышли.
— Что это вы сегодня один за другим? Вон, привезены уже дрова и даже сложены.
— Дык, отборные, сухие, ровные, специально для вас.
— Ну коль так, разгружай, лишними не будут. Может, сразу и сложишь?
— Можно и сложить, — оживился Степаныч.
Ульяна ушла, Светлана осталась.
Алексей Степанович с лёгкостью расправлялся с дровами, время от времени поглядывая на женщину.
— Ой, что же я стою? — опомнилась она и убежала в контору.
У Алексея Степановича сразу иссякла энергия, и дрова вдруг потяжелели, и движения замедлились. Пропал интерес.
— Ну, Порфирий, обошёл-таки, — с ухмылкой качал он головой.
А Ульяна со смехом подкалывала Светлану:
— Мужики к тебе, прям, в очередь. Да ещё и поскладали. Такого не бывало. Не иначе глаз на тебя положили, Светочка.
— Да ну их, — отмахнулась та.
Лето выдалось жарким. «Гудок» поднимал людей очень рано, вечером работали допоздна, зато днём, в самую жару, было два больших перерыва.
— А-а-а, я быстрее, — кидались дети наперегонки к реке.
Резвилась и молодёжь постарше.
На высоком берегу стояли комендант и дед Архип, глядели, как купаются люди в тёплой, ласковой воде.
— Глянь, прям, кипит река, — нарушил молчание дед Архип.
— Поработали — пусть отдохнут, — поддержал разговор комендант.
— Это ты правильно придумал, Иваныч, что сделал большие перекуры днём. Легче потом работается.
Они замолчали, глядя на купающихся детей и взрослых. Только степенные мужики стояли чуть поодаль по пояс в воде, обмывая тело и лицо, иногда ныряя с головой.
Владимир Фёдорович переписывал будущих школьников. Зашёл он и в землянку к Истоминым.
— Как нас зовут? — обратился он к Николе.
— Истомин Николай Владимирович, — отрапортовал мальчик.
— Ясно. И сколько Николаю Владимировичу лет?
— Семь, — так же громко произнёс Никола.
— К сожалению, придётся ещё подрасти. Через год запишемся, — учитель закрыл тетрадку.
На лице мальчика одновременно отразились и испуг, и недоумение, и неверие в то, что происходит.
— A-а… Стеша, Демидка? — наконец спросил он.
— Их я уже записал. Они по возрасту подходят.
Никола перевёл недоумённый взгляд на папу, затем на маму. В глазах его стояли слёзы.
Отец не выдержал:
— Владимир Фёдорович, может, запишем Николку, ведь ему всего два месяца не хватает.
— А когда у него день рождения?
— Седьмого ноября, — упавшим голосом произнёс Коля.
— Та-ак, — глядя на мальчика, задумался учитель и наконец решил, — ну, если день рождения в такой большой праздник и если всего двух месяцев не хватает, то, пожалуй, запишем. — Он снова открыл свою тетрадку и вписал в неё Николу, будущего первоклассника. Будущий школьник был счастлив.
Учебный год ещё не начался, но Коля чувствовал себя учеником и не мог дождаться, когда же в школу.
За долгую зиму жить в землянках уставали, поэтому многие, особенно мужчины и парни, отстраивали себе шалаши. Старые за зиму пришли в негодность, их просто обновляли. И кушать в землянки уже не заглядывали. Хозяйки поднимали готовую еду, сваренную на печках, на столы на улице, работники наливали её в свои миски и ели на свежем воздухе.
Матвей тоже обновил свой шалаш, там и спал. Воздух чистый, вкусный, как будто не вдыхаешь его, а пьёшь. С Марьяной у них не сложилось. Когда случилась беда с Зоей, Матвей поддерживал её, как мог, даже мелькнула мысль, что она заменит ему жену. Но со временем понял, что нет, не станет она матерью для его Стеши. Стеша — самый дорогой, самый близкий, самый любимый человек, а Марьяна и его дочка были просто вежливыми соседками.
Дети уходили со стройки рано, поэтому Стеша ждала папу с работы. Одна не ела. После ужина они вдвоём шли гулять.
— Пап, куда сегодня пойдём?
— Как всегда.
И они шли в сторону ледянки, затем по дороге в глубь леса. Разворачивались, доходили почти до Красного, затем — обратно домой. Им вдвоём было хорошо.
— Пап, а почему мы всегда здесь гуляем?
— А где ещё?
— Многие идут за посёлок, на Круглое озеро, там красиво.
— Ты права, многие. А мне хочется побыть с тобой. И больше ни с кем.
— Ты не любишь людей?
— Люблю, но иногда нужно человеку быть одному, поразмыслить, порассуждать. Может, и вспомнить чего.