В этот день, по плану мероприятий, в клубе было расширенное партийно-комсомольское собрание. Оно было согласовано с парторгом, все были предупреждены. Первая партийно-комсомольская ячейка, которая образовалась осенью 1931 года в Мещуре, насчитывала шесть человек: два коммуниста и четыре комсомольца, включая Ирину, все, кроме девушки, вольнонаёмные лесорубы. Парторг и председатель профкома — бригадиры в лесу. Из приглашённых — комендант и учителя.
Первым слово взял парторг. Он рассказал об организации работы в лесу и о плане по заготовке и вывозке леса на зиму, отметил, что часть леса пойдёт на продолжение строительства посёлка летом будущего года, представил список для поощрения рабочих к празднику.
Слово взяла Ирина. Она рассказала о подготовке к празднику, зачитала план его проведения, затем поставила задачу перед учителями:
— На школу налагается особая ответственность. Детей надо переделать психологически, перевоспитать в активных, целиком преданных советской власти строителей новой жизни. — Она предложила план мероприятий, которые должны проводить учителя в школе. — Если что-то непонятно, я всегда приду и помогу. Днём я свободна, приглашайте.
Завершило собрание выступление коменданта. Он отчитался о завершении строительства посёлка за первый сезон, обобщил коммунальные проблемы, которые пока невозможно решить.
— А главная проблема — нет колодцев, — подчеркнул он. — Опять придётся зимой брать воду из ручья. Вода залегает глубоко. Пока не добрались. — Комендант подал свой список наиболее отличившихся за лето работников для поощрения к празднику.
Парторг зачитал общую резолюцию собрания, в которой красной нитью проходила агитационная работа среди молодёжи и школьников.
Несмотря на сложность эпохи, бедность, тяжёлый труд, жизнь продолжалась. В ней было место и подлинному энтузиазму, и развлечениям.
Никита участвовать в сценке категорически отказался, но в клуб заглядывал часто, а потом и вовсе стал приходить каждый день. Садился подальше и наблюдал, как Ирина проводит репетиции.
Сегодня репетировали пирамиду:
— И-и раз, и-и два, и-и три, четыре, — считала девушка и на каждый счёт хлопала в ладоши. — Держим, держим фигуру. И-и пять, и-и шесть, и-и семь, восемь — выстраиваемся, молодцы. Теперь перестраиваемся: и-и раз, два, три, четыре. Хорошо, начинаем новую фигуру…
Весь вечер оттачивали пирамиду, она состояла из двух простых фигур, так как времени для подготовки было мало, да и новое это было дело для молодёжи.
Никита и на других репетициях был, так же сидел в глубине зала, чтобы никому не мешать. А Ирина время от времени поглядывала в его сторону. Хоть и трудно было разглядеть его в темноте, но она знала, что он здесь, и ей было легко и приятно.
Ольга как-то спросила сестру:
— Вера, чем там Никита занимается, пропадает в клубе каждый вечер?
— Ничем. Сидит и смотрит, как мы репетируем.
— Интересно, — пожала плечами Ольга, но Никиту расспрашивать не стала. Если ему там нравится, пусть ходит. Она знала, как тяжело работается в лесу.
К парню она испытывала симпатию, благодарность, уважение, но любила Ольга… Юрия. И, если бы он приехал, не раздумывая, ушла бы к нему. Его не было, и она держалась за Никиту. Он был ей опорой. Поэтому в ней не возникло жгучей ревности, скорее досада и боязнь остаться одной с ребёнком в это тяжёлое время.
Наступил праздник, нерабочий день 7 ноября 1931 года. Народу в клубе собралось много. На скамейках сидели вплотную. И по бокам зала вдоль стен стояли. Артисты толпились в Красном уголке за кулисами. Их тоже было много.
Всё прошло по намеченному плану: и поздравили, и наградили, и напутствовали, а молодёжь показала отличный концерт. Когда пели знакомые песни, подпевал весь зал. Все остались довольны.
Завершился праздничный день танцами.
Ольга тоже сбегала в клуб — на торжественную часть и на концерт. За дочкой согласилась приглядеть соседка. Ольга вернулась домой, а Никита остался.
У Ирины был очень напряжённый и эмоциональный день. Волновалась, как всё пройдёт. Гармонисты сменяли друг друга, так что перерывов в танцах не было. Кадриль, падеспань, краковяк, полька-тройка, все знали эти танцы и любили их. Конечно, хотелось бы и вальс, и танго. Но они не были рекомендованы, так как телесное сближение на людях не приветствовалось.