Но вот все разошлись, кто пошёл сразу домой, кто ещё погулять — группами и парами. Парни провожали девушек до дома. И ночь выдалась, как по заказу, — лунная, светлая.
Клуб опустел, только Никита сидел в углу. Ирина закрыла изнутри двери и подошла к нему. Он привлёк её к себе и посадил на колени, она подчинилась. Долгожданный поцелуй заставил их забыть обо всём на свете… Никита пришёл домой под утро.
В эту же ночь разыгралась трагедия.
Венька Шишков ещё днём, когда в клубе была торжественная часть, отправился на Красное к вольнонаёмным. Здесь тоже не все пошли в клуб. Некоторые праздновали с самогоном, привезённым из дома. К ним-то и присоседился Венька.
Выпившие мужики задиристые, и Венька не промах, слово за слово — заспорили, подрались, Веньку избили и выгнали. Злой, пьяный, он пришёл в посёлок, зашёл в барак, в свою комнату, озарённую луной.
— Ну что, скоты, сейчас всех порежу, — схватился он за кухонный нож.
От неожиданности все замерли. Дети на верхних полках заплакали. Это ещё больше раззадорило Веньку:
— А ну цыц, шантрапа, сказал убью, значит, убью, — и полез наверх.
Александра схватила его за штанину и сдёрнула вниз:
— Угомонись. Выпил, так ложись.
— Ах ты, сука. Против меня?
На шум заскочили Дарья и Меланья. Венька замахнулся ножом на Саню, но Дарья оттолкнула её, а сама отскочить не успела — нож вонзился ей в грудь. Все охнули. Дарья медленно осела на пол.
— Э-э, ты что? Я же пошутил, — Венька, пошатываясь, хлопал испуганными глазами.
Меланья побежала за доктором. Николай Фролович пришёл сразу, но было поздно. Нож вошёл прямо в сердце.
— Коменданта зовите, — приказал Гололобов.
Иван Шипов, из этой же комнаты, побежал в контору, так как клуб уже был закрыт.
Виталий Иванович прихватил верёвку. Связали Веньку по рукам и ногам и кинули в угол склада, рядом с конторой, свободного помещения не было. А с утра пораньше комендант расспросил о случившемся жильцов, составил протокол и с Иваном Тимофеевичем на телеге повёз Веньку в Ёлдино, там уже была связь с Турьёй. Сдали его милиции вместе с протоколом допроса.
Хоронили Дарью всем посёлком.
— Эх, какую бабу угробил! — сокрушался Пётр, — золотое сердце было.
— Да, многим она помогла, — вздыхали женщины.
На работу вышли только после похорон, но начальник лесопункта не ругался, хоть и совсем не знал Дарью.
Жители посёлка почувствовали, что они враз осиротели. Пока Дарья была рядом, все знали, что в случае чего в любое время дня и ночи есть к кому обратиться за помощью. Не всегда у неё получалось помочь, не всё было в её силах, но люди ей верили, любили её. Успокаивало одно её присутствие. А теперь этой надежды не стало. Тихая, скромная, нужная всем женщина в одночасье ушла из их жизни.
Конечно, доктор в Мещуре был, и его тоже уважали, но такого доверия, как Дарья, он ещё не заслужил, к нему мало кто обращался. Посёлок погрузился в скорбь. По вечерам молодёжь так же собиралась в клубе, но ни песен, ни веселья, ни смеха не было. Проводили беседы, вели разговоры, обсуждения, составляли планы и молча расходились.
Мещурцы надолго сохранили о Дарье добрую память.
У Виталия Ивановича появилось чуть больше свободного времени. Лесорубы перешли в подчинение начальника лесопункта, школа и клуб были в надёжных руках. Он следил за тем, чтобы вовремя завозили дрова в школу, в магазины и в клуб, чтобы в посёлке был порядок. С переходом людей в бараки открылся в новом посёлке и новый магазин. Здесь работала Светлана. Комендант отпустил её от себя.
Первый магазин
Всё лето она была при конторе, а он её почти не видел. Женщина понравилась Виталию Ивановичу, но, видя её равнодушие, добиваться её он не стал. А Ульяна поглядывала на него недвусмысленно, поэтому он решил оставить её при себе. Да и магазин за ручьём для людей в землянках тоже нужен. Продукты продавали хоть и за деньги, но по норме. Если кто-то не мог выкупить свою норму за десять дней, его продукты пускали в свободную продажу. Такое случалось часто. Денег у многих не было, жили впроголодь. За лето некоторые запаслись ягодами, сухими грибами, листом смородины и брусники, иван-чаем. Но этого было мало.
Как-то Ульяна собралась после работы домой. Виталий Иванович подошёл к ней, взял её руки в свои и тихо сказал: