Я считала тогда, что Сопротивление — это красные листки с черными буквами и фотографиями, расклеенные в метро. Участники Сопротивления не ходили по улицам с плакатами; в подпольную организацию можно было вступать только по рекомендации, имея связи. А я слепо верила в провидение, в то, что справедливость в конце концов восторжествует, и героям предпочитала неудачников… Шли дни, один за другим, беспросветной чередой, люди вокруг, как мне казалось, жили так же, как и я, — думая только об одном: когда же кончится эта война. По крайней мере так жило большинство, пусть даже потом они станут говорить, что участвовали в Сопротивлении. Ничего подобного. Они, как и все остальные, думали лишь о том, как раздобыть еды, угля и вина, тревожились за детей, у которых не было обуви и которым не хватало витаминов. И единственная мысль у всех: поскорее бы все это кончилось. Мы ждали от преподавателей каких-либо указаний, объяснений, хотя бы намеков — во время изложения легенды об Антигоне или на лекциях по философии Канта. Но все сводилось лишь к частным замечаниям по стилистике, к давно известным устоявшимся концепциям. И ни слова о том, что интересовало нас… Правда, никто из нас не мог точно сказать, кто сидит на лекции рядом: немецкий провокатор или коммунист. Приходилось все время быть начеку… Так как же я могла говорить с кем-то о Сопротивлении…
И все же однажды и я, сама того не подозревая, оказалась замешанной в дела подпольной организации. Я несколько дней носила с собой пакет, который мне вручил Стефан после занятий. У него было в тот день свидание, и он попросил меня подержать у себя пакет до следующего дня… «Если это масло…» — засмеялась я. «Нет, нет, это книги и конспекты». С пакетом под мышкой я отправилась домой, а потом целую неделю ходила в Сорбонну с этим тяжелым свертком… А Стефан все не приходил… Что могло с ним случиться? Пришлось нам с Венсаном отправиться к нему, чтобы узнать, в чем дело. Консьержка провела нас к себе в комнату и только тогда сказала, что Стефан арестован. Какие-то люди в гражданской одежде пришли за ним… Двое молодых мужчин, одетых в синее… На следующий день решили передать пакет преподавателю, который открыл его тут же, при нас, в своем кабинете. Там оказались листовки. Масса листовок компартии. Я совсем не испугалась, только с удивлением рассматривала их… Что с ними делать? Кому передать? «Если у вас есть печка, сожгите их как можно скорее», — сказал профессор, возвращая нам пакет. Венсан забрал сверток и зашел по пути домой в библиотеку. «Никому не придет в голову искать их там», — сказал он, когда вернулся. Венсан всегда старался оградить меня от опасности, он умел рассеять любую тревогу и старался отвлечь мое внимание от фактов и событий, которых я не понимала… Итак, в тот день мы попали к партизанам…
…Мы долго шли за парнем с автоматом, который приказал нам следовать за ним. Полчаса, а может быть, и больше. Мы пробирались сквозь чащу. Я не смела разговаривать с Венсаном, который шел сзади. Усталости как не бывало — я испытывала только страх. Куда ведет нас этот парень и что он собирается с нами делать?..
И вдруг мы вышли на свежевырубленную поляну. Две хижины, похожие на те, какие встречаются в горах: нижняя часть из камня, верх — бревенчатый. Крыша покрыта ветками, на шесте посреди земляной площадки — французский флаг. И никого вокруг. Но тут из чащи появилось около десятка вооруженных и довольно странно одетых парней с длинными волосами и всклокоченными бородами. Они окружили нас, держась на расстоянии, — точно в фильме об индейцах. «Я их встретил в Фурш дю Руа», — сказал наш конвоир. Один из парней велел идти за ним. Он говорил с сильным акцентом. Мы вошли следом за ним в хижину, ту, что была поменьше. Там за столом (это была просто доска, положенная на козлы), заваленным бумагами и картами, сидел человек чуть постарше остальных, в костюме цвета хаки, не походившем, однако, на французскую военную форму. Во рту у него торчала погасшая трубка. «Садитесь», — сказал он. Стулья заменяли камни и пни. Не глядя на нас, человек стал задавать нам вопросы. Отвечал ему Венсан. Я словно потеряла дар речи. Венсан объяснил, что мы были голодны и искали чего-нибудь съедобного в лесу. В ответ человек поднял на него глаза и как-то странно посмотрел. На меня он даже не взглянул. И все посасывал погасшую трубку. «Искали еду в лесу…» Он явно не поверил нам. «Кто вас послал сюда? — настаивал он. — И почему именно сюда?» Венсан был спокоен. Положив ногу на ногу, он продолжал повторять, что мы были голодны, пытались достать продукты у крестьян, а потом пошли в лес. Человек выслушал Венсана внимательно, глядя то на него, то на меня. Затем спросил наши фамилии и возраст, профессию и адрес и записал все. И вдруг объявил, что задержит нас.