В этом убеждении я укрепился еще больше, когда обнаружилась новая попытка воспользоваться тем, что мы не видим.
Как-то перед сном, войдя раньше обычного в спальню, я, как всегда, справился, есть ли в ней кто-нибудь. Это был неписанный закон нашего общежития, наша традиция — обязательно отвечать на такой вопрос. Мне никто не отозвался. Я сел на постель и, прислушавшись, уловил сдерживаемое дыхание.
— Кто тут? — громко повторил я.
Снова никто не отозвался. Когда раздался звонок и в комнату с шумом стали входить товарищи, я сказал:
— Ребята, загородите дверь! У нас сидит кто-то без языка, надо бы его проучить.
И тотчас же из угла передней послышался резкий голос воспитательницы Глафиры Николаевны:
— Скворцов, не болтай глупостей! А вы входите и раздевайтесь… Вы что, звонка не слышите?
Мы и раньше подозревали, что воспитательница подслушивает наши разговоры, но сейчас, когда это стало очевидным, наше терпение лопнуло.
— Вы сами, Глафира Николаевна, нарушаете правила внутреннего распорядка, — сказал Федя Суханов.
— Нечего за нами шпионить, — пробасил Стегай.
— Надо пожаловаться директору, — предложил кто-то.
Мы подняли галдеж, а на следующий день действительно пошли к директору школы-интерната и попросили его перевести от нас куда-нибудь Глафиру Николаевну.
Ближайшим последствием этой истории явилось для меня то, что в моем дневнике по поведению за четвертую четверть было поставлено хорошо вместо обычного очень хорошо. Однако для себя я сделал выводы и, вернувшись после летних каникул в школу, в седьмой класс, серьезно засел за учебники.
Я снова стал хорошо учиться и в то же время упорно занимался в скрипичном кружке. Теперь я с благодарностью вспоминал урок дружбы, преподанный мне в прошлом году Федей Сухановым. К сожалению, он больше не учился с нами: летом после удачной операции ему восстановили зрение в одном глазу, и он перешел в школу для слабовидящих детей. Мне было и приятно за товарища и немного грустно: сам я по-прежнему оставался незрячим.
Вместо Феди у меня в скором времени появился новый друг, тоже москвич, Саша Родионов. Вот как он пришел к нам.
Собравшись в класс первый раз после каникул, мы еще до звонка заметили, что среди нас есть новенький. Мишка Стегай первым подошел к нему, намереваясь по своей привычке его ощупать, и вдруг все мы услышали спокойный, не по-детски низкий голос:
— Ты что, хочешь познакомиться?
— Хочу, — растерявшись, ответил Мишка.
— Ну так давай, вот моя рука.
Это произвело впечатление.
— Александр, — назвал он себя.
— Михаил, — в тон ему ответил Мишка.
Мы окружили новичка и Стегая. Один из ребят, видевший немного, сообщил нам шепотом, что новенький на целую голову выше Мишки.
— А ты будешь учиться с нами? — оправившись от смущения, спросил Стегай.
— Буду учиться.
— А где раньше учился?
— В седьмом классе сто тридцать третьей школы.
Мы поняли, что Александр совсем недавно потерял зрение и подивились его самообладанию.
Скоро Саша стал нашим общим любимцем. Он не задавался перед нами своими знаниями, наоборот, сам спрашивал, когда у него что-нибудь не получалось: многое ему приходилось начинать с азов. Как один из успевающих учеников, я был на время прикреплен к Саше в помощь. Вместе занимаясь, мы быстро подружились.
В седьмом классе у меня, кроме музыки, появились и другие увлечения. Я возобновил занятия физкультурой, записался в кружок классического танца, начал учиться играть на домбре. Кроме того, я стал много читать. День был загружен до предела, но, несмотря на это, а может быть, именно поэтому, я постепенно снова выдвинулся в число лучших учеников в классе.
Танцами и физкультурой меня побудил заняться один разговор, случайно услышанный мной во дворе школы. Устав бегать, я прислонился к стене возле открытой двери. В это время в проходе остановились какие-то люди. Незнакомый мужской голос сказал:
— Обратите внимание на их походку, на особое положение головы и туловища. Вслед за Цейном я утверждаю, что это следствие того, что незрячие чувствуют находящиеся вблизи предметы с помощью особых, не исследованных пока наукой органов, расположенных, по-видимому, в кожных покровах лица. Да, да, не улыбайтесь, коллега, это действительно так.
Отбежав от двери, я погрозил ученым мужам кулаком и с того дня начал тщательно следить за своей походкой. Вечером я снова отправился в физкультурный зал. Месяца через три после упорных тренировок я свободно ходил по буму и делал стойку на параллельных брусьях. Я стал заниматься акробатикой и к концу года научился ходить на руках с вытянутыми вертикально ногами. Я неистовствовал до тех пор, пока, прыгая как-то через гимнастического коня, не упал и не вывихнул себе руку.