А теперь, когда Его Величество принудили возвратиться в небесно-синий дом, на веранду и Сесси больше нельзя было. Король предложил свою комнату в небесно-синем доме, но Антс лишь посмеялся:
— Алфред нас живо выдворит, он не из нашей компании.
Сесси же опять предупредила:
— Ты про нас им не говори, а то тебя будут ругать.
Король был не из болтливых. Он помнил, как Алфред говорил Хелли про Сесси после ее ухода от них в Звенинога: «Бесхарактерная девчонка, легкомысленная, из нее хорошей шкуры не будет, работать она не хочет». Хелли не возражала, значит, и она так думала. А разве сама Ангелочек не ругала всегда Сесси за какие-нибудь легкомысленные поступки, не говорила, что у нее ветер в голове? Но именно Сесси взбиралась на чердак и рассказывала Королю сказки, сидя в его свином корыте, а не Ангелочек. О да, Ангелочек никогда сказки не рассказывала. У Сесси все сказки были о злых ведьмах, которые пленили кого-нибудь беззащитного, и как над злыми чарами одерживалась победа, и беззащитные освобождались. И как же можно сказать, что Сесси легкомысленна, когда ее не интересовали красивые наряды, как, например, Хромоножку. Сесси занимали вещи практически полезные. Это от нее Король услышал сказку, как заблудившийся в лесу мальчик очутился в шоколадном доме, здесь все вещи были шоколадные, сам дом из шоколада, и мебель внутри, и утварь — все из шоколада, а это практично, жаль, что теперь уже не делают вещей из шоколада. Король вспомнил заказчиков и заказчиц Алфреда, как они восхищались блестящей мебелью, и она действительно была красива — что и говорить! — но если бы она была из шоколада, то приобрела бы настоящую ценность. Да, жаль, что уже нет в мире вещей из шоколада! И жаль, что уже не может Сесси с друзьями приходить к нему в гости на веранду в доме у реки. Но он не болтун. Он не скажет о них. Главным образом стал он теперь посещать Лонни. Здесь, на пастбище, он и узнал страшную новость: утонула Эльна.
Мать Эльны была учительницей в старших классах, ее отца он не знал. Лонни рассказывала Антону, что мать Эльны, ее отец и еще шесть человек, о которых Лонни ничего не знает (а Лонни знает многое, потому что на ее попечении коровы, по меньшей мере, четверти города), ушли ночью на моторной лодке в море где-то у мыса Черная Нога. Они, должно быть, хотели податься в Швецию, а тут и гадать нечего, потому что настало такое время, если кто-нибудь захотел куда-то податься, то только в Швецию и оставалось, ближе некуда, а туда только одна дорога — морем. Ну вот… А погода была сильно ветреная или… Кто знает, что там у них могло случиться, но лодка перевернулась, и все утонули, тела некоторых море вынесло на берег куда попало, в том числе и матери Эльны. Эльны не стало.
Итак, Эльна, мечта юного Короля, та, из-за которой его душа немало мучилась, из-за которой он заработал столько фингалей и заслужил в школе плохую известность, она погибла, и, хотя она и уделяла преступное внимание драчуну Виктору Трейману, Королю было невообразимо грустно представлять себе Эльну, одиноко опускающуюся в холодную, темную морскую пучину Балтийского моря, где она теперь одна-одинешенька лежит на дне — на песке ли, на камнях ли, и ползают по ней, такой, в сущности, милой, морские раки. Хорошо все-таки, что он перевлюбился в Марви. О да, он заблаговременно перевлюбился, хотя мама Марви и была простая домохозяйка, а отец всего лишь шофер, как и Карп. Но теперь он любит одну только Марви, и это уже навсегда. Что делала сама Марви в это сложное время, Король не знал.
Он знал в лицо ее мать — высокую, грузную женщину. Он знал улицу Липовую, где их дом, он часто с независимым видом мимо этого дома прогуливался, просто так. Но было лето, а те, кто так или иначе встречался зимою в школе, летом на время расставались и могли встретиться разве что случайно…
В основном жизнь продолжалась по-старому: Хелли стирала, Алфред делал мебель и ловил каждое слово, когда у него бывали русские, — он боялся, что могут призвать в армию, а он, хотя и не был пацифистом, воевать совсем не хотел, тем более в такое время, когда неясно, за кого и за что заставят умирать. Правда, в газете писали, что некоторые знают: «На Замковую улицу, дом № 2, придут такие, как тот шестидесятилетний доброволец, солдат, который знал, за что идет умирать».
Тем не менее Алфред не был склонен идти умирать, он не знал еще — надо ли.
Он не был богат, но и не считал себя бедным. Он относился к президенту, как и полагается, но понимал, что тот за его личное благополучие не очень переживает в Кадриорге, во дворце в Главном городе. Ну и плевать! Он столяр-краснодеревщик и может занимать три квартиры, он сам в состоянии строить свое благополучие, и он не станет выжидать наследство, он со временем себе и собственный дом в городе построит, и в деревне где-нибудь хутор приобретет, чтобы было где дышать чистым, не городским воздухом, ведь он понимает, как это важно — чистый воздух деревни. Хотя город Журавлей — не Главный город, здесь все-таки у моря, можжевельник кругом, леса, парки, но город — это город. А воевать?