Сато говорит, что мы первые советские ученые, посетившие их опытную станцию, и на память мы все фотографируемся. Отсюда мы едем в крестьянское хозяйство, которое занято выращиванием элиты картофеля.
Сквозь темные грозовые облака пробиваются лучи солнца. Машина останавливается у большого картофельного поля. К нам спешит крестьянин в непромокаемом плаще и высоких резиновых сапогах с корзиной в руках. С ним молодой японец с вышитым на рубашке значком, на котором изображен сноп пшеницы. Это агроном-семеновод, который помогает хозяину очистить поле от больных растений. Здороваемся за руку, и начинаются расспросы. У крестьянина 16 гектаров земли, из которых 4 занято под первой репродукцией картофеля. Он считает эту работу экономически выгодной, так как если мешок обычного картофеля стоит 500 иен, то за тот же вес картофеля первой репродукции ему платят 600–700 иен. Он богатый крестьянин, у него 18 коров. Живет он в двухэтажном доме со стильными стеклянными дверьми и окнами. У него в семье восемь человек. На тракторе работает сам хозяин и его сын, а жена и остальные дети помогают на поле и животноводческой ферме. Летом же он нанимает четырех студентов из сельскохозяйственного института. Он член кооператива, в котором объединено 600 крестьянских дворов. Общая посевная площадь кооператива — две тысячи гектаров, в нем работают 4 агронома и 36 служащих.
По пути в Саппоро нам поясняют, что на Хоккайдо крестьяне могут иметь и гораздо больше земли, но это невыгодно, так как здесь трудно достать рабочих. Очевидно, по этой причине на Хоккайдо сельское хозяйство экстенсивное в отличие от овощеводческих пригородных хозяйств вблизи больших промышленных городов.
На следующий день утро выдалось превосходное, небо изумрудно-синее, без единого облачка, солнечные лучи проникают во все щели зашторенных окон нашей комнаты и заставляют нас проснуться. Хотя еще только семь утра, мы едем на северную окраину Саппоро, в Хоккайдский университет. Это один из старинных университетов Японии. Он был открыт в 1870 году. Машина въезжает в ворота университета, где нас приветливо встречает вахтер. Дорога, делая мягкий поворот, идет через огромный парк с зелеными лужайками, на которых группами сидят юноши и девушки; они что-то обсуждают, очевидно, готовятся к лекции. В руках у каждого большие, испещренные иероглифами печатные чисты. Каникулы у студентов и школьников наступают одновременно — с 25 июля по 1 сентября. В университете — факультеты: инженерный, физико-математический, медицинский, сельскохозяйственный и рыболовства, филологический, юридический, химический и другие.
Подъезжаем к старинному зданию университета. К общей радости, нас встречает профессор Тагури, с которым мы расстались только вчера на опытной станнин по картофелю. Он проводит нас по темным коридорам с высокими стенами, уставленными шкафами и стеллажами, и мы наконец входим в огромную комнату с дубовыми панелями на потолках и с длинным столом почти во всю комнату. Здесь нас ожидают профессора университета. Мы раскланиваемся и усаживаемся.
Профессор Тагури дает краткие сведения о постановке образования в Японии. В частности, он говорит, что с «реставрацией Мэйдзи» в 1868 году было обращено особое внимание на первостепенное значение образования для населения страны. В 1872 году специальным правительственным законом было введено обязательное шестилетнее обучение. После 1947 года и по сей день действует государственный закон, обязывающий бесплатно обучать всех детей с 6 до 15 лет, с тем чтобы каждый получил девятилетнее образование. Общее образование состоит из четырех стадий: начальная школа — шесть лет, средняя школа первой ступени — три года, средняя школа второй ступени — три года и далее — высшие учебные заведения — четыре года. Окончивший государственный университет получает звание бакалавра наук. Проявивших способность к научной работе оставляют еще на два года, после чего они могут получить ученую степень магистра наук. Для получения степени доктора наук необходимо, чтобы магистр наук вел исследовательскую работу по специальности в течение трех-четырех лет, сдал соответствующие экзамены и защитил докторскую диссертацию.
В настоящее время в Японии более шестисот высших учебных заведений, включая университеты.
— В университете, — продолжает Тагури-сан, — мы ведем научно-исследовательскую работу в основном теоретического характера. Так, например, по картофелю мы, используя дикие виды в скрещивании с культурными сортами, устанавливаем их комбинационные возможности при выведении сортов, устойчивых к опасным заболеваниям. Преодолевая нескрещиваемость, мы удваиваем число хромосом у дикарей, используя колхицин. Для получения гаплоидных форм, позволяющих быстро вывести гибридные сорта, мы применяем пыльцу с уменьшенным числом хромосом.
По культуре риса объяснения дает генетик профессор Такахаси. Он сообщает, что имеются два подвида риса: Oriza indica и О. japonica. Первый — высокоотзывчивый на удобрения, а второй — менее прихотлив, более устойчив к болезням. Скрещивание этих подвидов удается очень плохо, потомство большей частью получается стерильным. Ученых интересует причина бесплодности. Одни утверждают, что причина кроется в географической отдаленности этих подвидов друг от друга, другие — в несовместимости хромосом, третьи ищут причину в изменении генного комплекса и структурных особенностях клетки. В отличие от пшеницы и ячменя у риса не составлена хромосомная карта. Если удастся установить геномный состав риса, то в перспективе — создание более совершенных синтетических форм его.
Профессор Осакава занимается генетикой сахарной свеклы. Известно, что количество сахара уменьшается с повышением веса корня, поэтому стоит задача преодолеть это несоответствие. Он установил, что по окраске семядолей можно определить содержание сахара в будущем корне. Поэтому выбраковку малосахаристых форм производят по всходам, удаляя нежелательные растения. Генетики всего мира ищут формы с мужской цитоплазматической стерильностью, которая позволяет получать в первый год скрещивания с другим сортом гетерозисные формы, влияющие на рост урожая Профессор Осакава говорит, что они обнаруживают такие формы по содержанию щелочной реакции (pH) в пыльце и тогда не нужно ждать двух лет, когда зацветет свекла. Есть и другой путь, установленный японскими биохимиками: стерильные формы не содержат крахмала в клетках, и по этому признаку их легко обнаружить.
— Как вам известно, — продолжает Осакава, — мы стремимся использовать тетраплоидную сахарную свеклу, содержащую более высокий процент сахара. Но мы заметили, что в тетраплоидных сортах чаще наблюдаются хромосомные изменения и чистота сорта может, таким образом, быть потеряна. Для установления контроля необходимо периодически подсчитывать число хромосом, а эта работа довольно трудоемка. Мы предложили более легкий путь. У диплоидных и триплоидных форм число пор в пыльцевых зернах четко отлично. За две недели до цветения легко можно определить по этому признаку и удалить все диплоидные растения.
…Выходим на улицу, пересекаем зеленую лужайку и с шумной толпой студентов попадаем в большой холл студенческой столовой, где стоят кожаные диваны и кресла для послеобеденного отдыха. В стороне — нечто напоминающее небольшой универмаг, где студентам продают по более низким ценам предметы первой необходимости. На втором этаже — отдельные комнаты для преподавательского состава. Общежитие студентов находится на территории университетского городка.
…После обеда профессор Такахаси приглашает поехать на машине на экспериментальное поле факультета. Проезжаем многоэтажные здания отдельных факультетов. Поле размером восемь гектаров сельскохозяйственный факультет получил только в 1963 году. Здесь построена каскадная система обогрева воды для орошения риса. Вода втекает в небольшие бетонированные бассейны, расположенные ступенчато и сообщающиеся друг с другом. В верхнем бассейне вода имеет температуру 10 градусов, а попадая в последний, двенадцатый бассейн — 20 градусов. Из каждого отсека вода вытекает через отверстие в нижележащий бассейн и отсюда — на рисовые чеки. Таким образом испытывают поведение образцов риса при разной температуре орошаемой воды.