Громко издаёт он торжествующий клич, ударяет себя по ляжке, а напарника по плечу – мол, поспевай, дружок – и срывается что есть сил к тебе: рот до ушей, коленки острые в стороны летают, курточка задрана, чтоб не мешала, причиндалы между ног в такт бегу болтаются – влево-вправо, влево-вправо (я про резиновую палку и наручники). И столько в нём искренности, столько радости и задора, что и сам ты, глядя на него, заулыбаешься: ну, не тебе, так пусть хоть кому-то сегодня повезло! И усталость как рукой снимет, и с лёгким сердцем отдашь ты ему деньги. А то ведь ещё поторгуешься (со временем мы научились с ними торговаться), да пошутишь.
И между прочим, почему только на вокзалах? Когда у нас для поездок в Москву появилась «Газель», про вокзалы мы почти забыли, а с ними и про вокзальных «оборотней». Мы теперь имели дело с другими нечистыми. С теми милиционерами, которые, как заправские рыбаки, вылавливали нашу «Газель» в водоворотах столичных улиц.
Вначале, видя иногородние номера, машину задерживали, или, если угодно, подсекали, сотрудники госавтоинспекции. Потом, удостоверившись, что подсекли то что нужно, они отправляли «Газель» в вышеупомянутый ОБЭП. И вот там с нами уже беседовали.
Звонит мне водитель из Москвы в Сбоков, передаёт трубку какому-нибудь капитану, и тот начинает:
– А где счета-фактуры, а почему печать видна плохо, а откуда мы знаем, что в машине именно то, а совсем не другое? Ну и что, что торопитесь, ну и что, что груз нужен. Думайте, как процедуру ускорить.
В общем, всё то же самое. Но недобрые воспоминания почему-то остались только от вокзалов. Видимо, действительно, детские ощущения – самые сильные.
Некоторые нас, правда, упрекают за то, что мы даём деньги милиции. Видный юрист Барщевский, например, прямо говорит, что этим мы развращаем милиционеров. Помилуйте, да как же их не развращать, если они сами того настоятельно требуют? Да ещё и мстить начнут, если откажешься с ними такое проделать.
Когда я работал в «Альтоне», ждали мы к Новому году большегрузный автофургон парфюмерии и косметики из Франции. Новый год это, ну что вы! Одиннадцать месяцев не торгуй, а к Новому году ставь прилавки. И наши руководители вложились, закупили во Франции товар на приличную сумму, надеясь в праздники заработать.
Но вот двадцать пятое декабря, а машины нет. Двадцать шестое, двадцать седьмое декабря. Дней для торговли уже не остаётся! Позвонили поставщикам во Францию. Те сообщили: «Машина вышла в срок, такого-то числа пересекла российскую границу. Последний раз водитель выходил на связь из Москвы. Будем ждать».
Какой там, ждать! Тридцатое число! Где, блин, машина? Она давно должна быть здесь! Товара по закупочным ценам на тридцать тысяч баксов! Обратились в милицию, запросили все службы, все посты ГАИ – нет, доложили те, запрашиваемого автофургона. Пропал, точно и не было его.
Не знаю, как далась нашим руководителям встреча Нового года. Подозреваю также, что тяжёлым было у них похмелье. Но вот настало третье января. И к воротам фирмы, сверкая боками, подкатила целая и невредимая французская фура. А за рулём – улыбающийся водитель-француз.
– Что случилось?! Где ты был?! – закричали наши руководители, прибежавшие из дому в тапочках на босу ногу.
А водитель по-русски ни слова, только лепечет что-то, да улыбается. Послали за переводчицей. Переводчица первый раз в жизни настоящую французскую речь услышала, но постепенно со словарём картину прояснила.
Отправляясь в Россию, водитель знал, что на постах дорожной полиции ему придётся давать взятки. Но оказалось, что суммы, которую он получил на эти цели в Париже и с которой рассчитывал доехать до Сбокова и обратно, хватило только-только на четверть пути, до Москвы. О данном прискорбном факте он сообщил по телефону своему начальству (как раз в последний сеанс связи) и получил выговор за непомерную, как представлялось из Парижа, расточительность. И всё же, куда деваться, крайне неохотное разрешение на дополнительный (и окончательный!) лимит по этой статье расходов.
Но на ближайшем посту ГАИ «сотрудники дорожной полиции» запросили с него столько, что не хватило всего нового лимита! Видимо, менты решили разом заработать себе на длинный праздничный стол.
Ошарашенный «мусью» замахал руками, стал объяснять милиционерам, что никто ему такие деньги не восстановит, что он простой водитель и не может в командировке тратить личные средства, потому что у него семья, которую нужно кормить. На что милиционеры жестами же отвечали (у Николая Фоменко на «Русском радио» было: «Мальчик жестами объяснил, что зовут его Хуан»)… На что милиционеры жестами же отвечали, что и у них семья, что и им нужно её кормить, а потому, если он хочет довезти груз вовремя, необходимые деньги должен найти.