Время отпуска стремительно улетало, а я вместо того, чтобы лежать на пляже, рыскал по торговым точкам, всё более злясь по этому поводу. Оля в знак солидарности тоже оставила море и таскалась со мной, но помочь, понятное дело, не могла. Наконец что-то более-менее приличное мы подобрали. Я радостный побежал купаться и, наверное, совсем забыл бы о неприятности первых дней, если бы не поездка в аквапарк.
А теперь? Что мне нужно было делать теперь? Вновь отправляться по магазинам с перспективой купить купальные принадлежности к отходу нашего поезда? Нет, о магазинах не могло быть и речи. И я принял решение: идти на пляж в чём был. В смысле, в пострадавшем костюме.
Разумеется, как человек с самолюбием, я должен был предпринять некоторые меры для спасения репутации. Поэтому придумал вот что: держать руки сзади, соединив их внизу в области имеющегося повреждения. А чтобы не напоминать таким видом заключённого, придумал ещё передвигаться неспешно, словно бы, в задумчивости, создавая образ глубокомысленного, погружённого в себя человека.
С таким видом я ходил вокруг наших лежаков, так же, полон дум, отправлялся купаться (к моему неудовольствию, оказалось, лежащие на пляже люди страшно любят смотреть, как другие заходят в море), так же неторопливо возвращался обратно и, продолжая держать руки сцепленными, бухался загорать. В общем, три последних выхода на пляж дались мне совсем не просто, и успокаивала лишь убеждённость, что своей задумчивостью я произвёл исключительно благоприятное впечатление на окружающих.
А теперь скажите, кого из всех собравшихся в подмосковном лесу людей должна была укусить оса? Понятное дело – меня.
Животные и насекомые вообще чувствуют, кто в данный момент наиболее уязвим. Один мой знакомый, Андрюха, человек достаточно крупный, купил маленький автомобиль «Ока», явив для нас повод посостязаться в зубоскальстве. И как-то раз стояли мы компанией вместе с Андрюхой возле припаркованных автомобилей, среди которых он расположил и свою, как говорил один мой знакомый, «надсмешку». И тут подбежала собачонка: рыжая, плюгавенькая, хвостик крендельком. Обнюхала последовательно все машины, вернулась к Андрюхиной «Оке» и, задрав ножку, обильно её сбрызнула, после чего с гордым видом проследовала дальше. Только вздрогнула немного от нашего дикого хохота.
Поэтому я и говорю, что нисколько не удивился, когда оса ужалила именно меня. Другое дело, что имея за плечами такой набор неприятностей, мне следовало после укуса залечь с самой толстой книгой в самой дальней комнате и затаиться. Но я не залёг. Я отправился в Москву на футбол. И понятное дело, «Локомотив» сыграл безобразно. Ему нужно было выигрывать, он должен был у такой команды выигрывать, но в этот день к несчастью для игроков на трибуне сидел я, и единственное, что им удалось – еле-еле вытащить матч на ничью.
Я спрятал в карман шарф с лозунгом «Самый лучший коллектив – это наш «Локомотив»!» и в сопровождении Оли поплёлся к станции метро. Оля шла чуть сзади, и говорит, ничего сначала не поняла. Ей показалось, будто лошадь просто ткнулась мне мордой в плечо.
Ничего себе, ткнулась! Вороная, как смоль, лошадь, вернее, конь, из оцепления конной милиции пребольно меня цапнул. Укусил! Представляете? Идут со стадиона тысячи людей, и вдруг он кусает меня! Но самое обидное, что этого никто не заметил. Вокруг не собралась толпа, не начала горячо обсуждать происшедшее, а на следующий день в столичных газетах не появилась заметка «Попал под лошадь», или, точнее, «Укушен лошадью». Восемьдесят лет назад, когда пострадавший, некто О. Бендер, лишь «отделался лёгким испугом», газеты сочли событие достойным внимания, а сейчас, когда пострадавший действительно пострадал – нет!
Но ладно, если бы случившееся обошла вниманием только пресса. Оказалось, что его абсолютно не заметила и хозяйка коня – очаровательная молодая милиционерша, ворковавшая в этот момент с очаровательным молодым милиционером на пегой кобыле.
– Тебе надо было остановиться, – сказала потом Оля, – и потребовать компенсацию за причинённый ущерб здоровью.