Через неделю я сидел в кабинете руководителя военной приемки Владимира Федоровича Сущенко, и мы вели разговор. Предложение об укомплектовании корабельного ящика специальным контрольным патроном было принято без возражений. Я тогда решил от встречи выбрать по максимуму и начал перечислять недостатки практической торпеды:
— Если не включить на торпеде перед выстрелом переключатель режимов, то торпеда всплывет в точке залпа и у нее сгорит умформер. Зачем ему сгорать? Вещь не дешевая, в ЗИПе их не много.
— Пусть сгорает. Не будете допускать ошибок. Иначе у вас все торпеды будут всплывать в точке залпа, но все будет «шито-крыто» и «тип-топ», ведь вы перестреливать не будете. — «А он прав», — подумал я и выложил «главное»:
— Воздух возим в торпеде. Можно было бы сделать ее покороче.
— Возим не воздух, а резервные места для проведения модернизации. Придет время — узнаете. Торпеда с серебряно-цинковой батареей на подходе. Там еще что-нибудь придумаем.
Опять мимо. Я загорячился и перевел разговор на этиленгликоль, где позиции Сущенко казались мне шаткими.
— Работаем. В СЭТ–53М этиленгликоля не будет. И здесь вопрос решаем. Нужно будет заложить на длительное хранение несколько приемных устройств с различными наполнителями. Программу скоро вышлем.
— Понял. Владимир Федорович, а почему торпеда называется СЭТ–53, если принята она на вооружение в 1958 г. Быть бы ей СЭТ–58. Ведь раньше были ЭТ–46, САЭТ–50, ЭТ–56.