— Надо полагать, это торпеда МГТ–1. И не в потоке у цели, а в спутном потоке при стрельбе из кормовых торпедных аппаратов подводной лодки.
— А какая для торпеды разница, где ее крутит поток? У цели или у своих винтов? Поэтому они и тонут при стрельбе на большой скорости пачками. Так что десять лет ждать, по-моему, не стоит.
— Тогда даю технический совет: нужны круговые продувки плюс заинтересованность вашего начальства. Не связывайте только все это с поведением торпеды у цели. У торпеды есть неконтактный взрыватель. Он что-то перекрывает.
— У торпеды МГТ–1 взрыватель акустический, срабатывает под винтами. А если до них не добраться?
— Это не важно. Наш шеф Радий Васильевич Исаков недавно защитился в вашей Военно-Морской академии по устойчивости и точности процессов самонаведения торпед. Помнится, гидродинамических расчетов там не приводилось, значит, такие вопросы не возникали. И потом, зачем Вам гидродинамика? Занимайтесь надежностью торпед. Модно, аж жуть. И начальство очень этим интересуется. Кстати, сколько у вас таких автограмм?
— Одна.
— Жаль. Было бы десять, можно было бы попробовать решить задачу обратным ходом: смоделировать действующие силы резиновыми жгутиками, пружинками… Одной авто граммы маловато…
Они еще немного поговорили, и Лебедев ушел, удовлетворенный состоявшейся беседой, а Тихомиров не предполагал, что через пару лет вплотную займется поведением торпеды в сложных условиях в процессе отделения ее от противолодочной ракеты, но уже в воздухе на сверхзвуковых скоростях. Задача усложнялась тем, что ракету делал Минавиапром и Главным конструктором ее был Лев Вениаминович Люльев, а торпеду — его родной ЦНИИ «Гидроприбор» Минсудпрома и Главным конструктором ее был Виктор Абрамович Левин. Весьма независимые фирмы.
Когда два разных министерства совместно делают конструкцию, в которой что-то разделяется и летит в разные стороны и при этом не все получается, будьте уверены, что узел разделения становится тем крючком, на который одни вешают всех собак, а другие, отбиваясь, пропускают оппонентов через «дурака», невзирая на личности, вопросами типа: «Скажите, а у вас товарищ Сорока техник или кто?» Хотя знают, что Григорий Моисеевич Сорока — руководитель научно-производственного отделения института.
Так что стычек между ракетчиками и торпедистами было всегда достаточно. Сам по себе узел разделения прост, как глоток воды: цилиндр с гайкой и поршнем, пороховой заряд. Правда, для определения момента разделения, длительности силового импульса и его величины задействована масса датчиков скоростей и ускорений по всем осям. Это необходимо, чтобы торпеда угодила точно в точку прицеливания. Плюс еще парашютная система, которая должна отделиться от торпеды в момент приводнения. Если раньше — будут большие перегрузки, позже — торпеда потащит парашют и собьется с курса. Ракетчики кричали, что торпеда слишком нежная, торпедисты называли ракету бревном. Исаков даже подарил Люльеву сувенир — миниатюрная торпеда УМГТ–1 в бережной человеческой руке. С намеком: вот как нужно обращаться с торпедой. На что Люльев ответил так:
— Чувствую, что с годами умнею, но от вас; уже голова кружится.
Подключение Тихомирова к проблеме имело положительный эффект. Не сразу, конечно, и не вдруг. Мыслил он нестандартно, логично, докладывал аргументированно, в пустую перебранку не вступал. Вместо словесной перепалки стали анализироваться марки пороха в навеске узла разделения, вопросы герметичности цилиндра, условия разделения и пр. Даже Александр Иванович Тизяков, Генеральный директор объединения и будущий гекачепист, а пока личность при Люльеве, стал избегать уничижительных характеристик торпед и торпедистов. Меньше выпадов стало и со стороны доктора технических наук Дергунова Николая Петровича. Рос авторитет Тихомирова и среди специалистов УПВ — Дербенева, Кондратьева, Панферова. Вскоре Радомир становится уже правой рукой Виктора Абрамовича Левина — его заместителем. На умение Тихомирова работать с ученой братией обратил внимание и Радий Васильевич Исаков. А Лев Вениаминович Люльев даже пригласил домой в гости основных участников одной миролюбивой дискуссии. От торпедистов были Исаков, Левин, Тихомиров. Разговор был непринужденным. Мастер шутки Лев Вениаминович говорил ни к кому конкретно не обращаясь:
— Стою я сегодня у выхода, поджидаю вас. Смотрю — одна беременная девушка выходит. Минуты через две — вторая. Я и подумал — не эпидемия ли это? И не ленинградцы ли ее нам привезли из Северной Пальмиры?