Декларация местной монархии.
Мы с Рэдом остановились поодаль, смешавшись с немногочисленной толпой на площади, и я начал изучать его. Даже с расстояния было видно, что Петурио не бредил. Дерево дорисовывали и корректировали из поколения в поколение и меняли в угоду правителю.
Мы подошли ближе, делая вид, что мы простые приезжие, с любопытством разглядывающие местную достопримечательность. Чем ближе мы подходили, тем отчётливее становились детали, и тем сильнее крепла моя уверенность в том, что мы на верном пути.
Древо изначально было старым. Основная его часть — ствол и главные ветви были выполнены выцветшей, потрескавшейся от времени краской. Имена древних королей и королев были написаны архаичным, витиеватым шрифтом.
Но чем выше поднимался взгляд, тем новее становилась краска. Ветви последних поколений были ярче, чётче. Это было логично, древо периодически обновляли, вписывая новых наследников и отмечая даты смерти усопших. Это было похоже на живой документ, который редактировался на протяжении столетий.
Мы без труда нашли ветвь короля Коннэбля. Она была одной из самых свежих. Вот его имя, вот имя его покойной жены, а вот и ветвь их единственного сына-наследника, молодого, избалованного и, по слухам, глуповатого принца, который сейчас, вероятно, развлекался где-нибудь во дворце. Все выглядело логично и правильно.
Но рядом было то, что привлекло мое внимание. Ещё одна ветвь, отходящая от того же предка, что и у Коннэбля. Ветвь его старшей сестры. И эта ветвь выглядела… странно. Краска здесь была самой свежей, хотя, судя по дате, она уже умерла. Если смотреть внимательно, то она выделялась на общем фоне, как свежий камень в стене средневекового замка.
Под именем принцессы, Мирианиды стояли даты её жизни. Но рядом с ней, там, где по логике должно было быть имя её мужа, если бы он был, зияло пустое место. Аккуратная, обрамленная виньеткой пустая плашка.
Странно, если принцесса не была в браке, то зачем там рамка и место под ФИО её мужа? А если была, то почему его не вписали? И на то, что его «стёрли» тоже не было похоже.
Странная фигня. Как специально оставленное место, которое ждало, чтобы в него вписали нужное имя.
«Обнаружен редактируемый элемент интерфейса. Доступ: администраторский. Текущий статус: locked».
— Смотри, — толкнул я Рэда локтем, незаметно указывая на эту деталь. — Видишь?
Рэд прищурился. Его взгляд был не таким натренированным на поиск аномалий, как мой, но и он заметил несоответствие.
— Не представляю, как они собрались выдать замуж покойницу, — пробасил он. — И кто такие эти «они»?
— А может быть уже выдали, но пока не хотят об этом объявлять? — предположил я.
Слишком много предположений.
Да и в целом странно. Подделывать официальное генеалогическое древо на стене главного храма — это была неслыханная наглость. Это было все равно, что пририсовать усы портрету президента в его собственном кабинете. Тот, кто это сделал, должен был обладать огромной властью и быть абсолютно уверенным в своей безнаказанности.
Я решил проверить свою догадку самым простым способом. Я подошёл к старому нищему, сидевшему у паперти, и, бросив ему в кружку несколько медных монет, как бы невзначай спросил, указывая на древо:
— Скажи, отец, а что это за пустое место рядом с именем принцессы? Забыли дорисовать?
Старик поднял на меня усталые, выцветшие глаза.
Он посмотрел на древо, потом снова на меня, и его лицо исказилось от ужаса. Он торопливо сгрёб монеты, пробормотал что-то нечленораздельное про то, что он ничего не знает и не видит, и, подхватив свои пожитки, заковылял прочь так быстро, как только могли нести его больные ноги. Он шарахнулся от моего вопроса, как от чумы.
Я попробовал подойти ещё к паре человек — торговке пирожками и какому-то мелкому ремесленнику. Реакция была той же. Едва услышав вопрос о королевской семье и древе, люди бледнели, отводили глаза и спешили уйти.
Ясен пень, народ этот вопрос о покойнице-принцессе избегает. Интересно девки пляшут.
Эдакое местное табу. И в то же время у меня был настрой, как у врача, сначала найти место, где у больного болит, а потом туда потыкать, потому что эти странные рисуночки значили, что мы наткнулись на что-то действительно важное.
Тайна, которую охраняет всеобщий страх — самая взрывоопасная из всех.
— Ладно, — сказал я Рэду. — План «Б». Идём в «Чёрный кабан». Если информацию нельзя получить на площади, её всегда можно купить, ну или обменять на алкоголь в таверне.