— Не вижу разницы, — не стал я обнадёживать растамана.
— Но она есть, — на паренька стало больно смотреть. — Точно могу сказать, сок от «твоего» одуванчика не вставит, в смысле не вызовет изменённое состояние сознания, — угу, знаем мы эти оправдания, хотя если вспомнить шаманов, те тоже накачивали себя всякой дурью, у некоторых получалось лечить людей, как говорят.
Не смотря на всю нелепость этого разговора, именно абсолютный пофигизм растамана привёл меня в чувство. Разве моя жизнь закончилась? Нет. Всего лишь закончился один из её этапов. Возможно, самый незначительный, кто знает. Не прощаясь, оставил разглядывающего только ему видимые ауры растений паренька в одиночестве. Хотя, наверное, надо было ему сказать «спасибо», но зачем? Всё равно не поймёт за что я его благодарю, а объяснять нет никакого желания.
Ну вот, ну что случилось? Да, я не знаю где нахожусь, точнее, не знаю как из этого места найти родную планету, как и ещё сотни людей. Да, меня вырвали из привычногомира. Да, меня лишили привычной жизни. Фактически, у меня отобрали абсолютно всё! Кроме моего тела. Не-е-е-т, если так думать, то та депрессия, что на меня навалилась, не пройдет никогда. Надо иначе. С небольшой долей зависти во взгляде обернулся, вот что мне стоит так же, как этот растаман, плюнуть на всё, что меня окружает и…
Но и так как он нельзя, дурман — не выход. Точнее, не выход для меня. Иначе надо. Позитивнее. Вот что я, по сути, потерял? Реально важного? Неинтересную работу? А она мне нужна? Друзей, которых у меня нет? Квартиру, из которой не выходил несколько лет? Семью? Так я и так один. С такого ракурса посмотреть, так ничего страшного и не случилось.
А что приобрёл? Не я ли мечтал жить не в том мире? Не я ли ушёл с головой в компьютерные игры, выныривая из них только для работы, сна и наполнения желудка? Всё я. Так что же мне так нехорошо? Наверное потому, что никто меня не спросил, а хочу ли я той доли, которой наделили меня боги? Или кто-то другой, кто прячется под вывеской «богов»…
Слайд второй
Пластины наплечников при ходьбе немного защемляли и натирали кожу, неприятно, а в будущем грозит хорошенькой мозолью. Не говоря уже о том, что случится при попадании чего-либо весомого по надетой броне. Льняная рубаха — не лучшая подкладка под доспех, о чём я мог сообразить ещё в оружейной зале. Все крепки задним умом, я не исключение, надо бы вернутся и потребовать у оружейника поддоспешник. Но лень и любопытство погнали вперед, благо идти оставалось всего пару десятков шагов.
Местный аналог спортивной арены приглашал чёрным створом ворот. Немного правее входа сидел один из смотрителей и лениво кидал камешки в нарисованную на песке мишень.
— Участвовать или смотреть? — не поднимая взгляда от песка, осведомляется сидящий. Не стой я один у входа, было бы невозможно определить к кому он обращается.
— Смотреть, пока смотреть.
— Первые ряды или повыше?
— Повыше, хочу насладится архитектурой, — не скрываю издевки. Не нравятся мне эти смотрители с первого самого взгляда, все скопом, кроме оружейника.
— Прямо до второй развилки. Там направо, сразу по лестнице вверх, дальше не заблудишься, — ноль эмоций на мою явную провокацию, полное равнодушие.
— Эй, НеПиСь, встал бы когда с человеком разговариваешь!
— Ты четвёртый кто меня так называет, — смотритель заглядывает мне в глаза. — Кажется, это оскорбление? Или я не прав?
— Какой продвинутый НеПиСь, надо же, — полностью проигнорирую заданный вопрос и, намеренно сапогом шаркнув по мишени, переступаю порог.
Да, я нарывался, настроение было ужасное. Хотелось то дать кому-то в морду, то забиться в дальний угол и повизгивать от ужаса, надеятся что никто не найдёт. Трястись от страха не хотелось, совсем, это ТАМ был трусливым служащим, а тут — я тот, кого потерял себя десять лет назад. Всплыла присказка из далекой юности: «Я Мужчина. Я Воин. Я Сила.»
Стиснув зубы, я шел по тёмному коридору. Взгляд смотрителя напугал меня до дрожи в коленях. Как-то он по особенному посмотрел, я так не умею. Поправка, пока не умею! Почему только тут я осознал, насколько был трусом ТАМ? Впрочем, над этим можно подумать и попозже, дорога до верхних ярусов колизея оказалась недолгой.
Амфитеатр арены не поражал воображение ни размером, ни изысками зодчества. Посыпанная песком сцена, размером с цирковую, плюс пара десятков рядов скамей для зрителей. Снаружи здание казалось намного массивнее и выглядело более внушающим. От деревенского цирка шапито местный коллизией отличался только двойными воротами выходов на арену, расположившихся друг напротив друга, и мощной стальной решёткой, отделяющей зрительские места от сцены. Даже с моего предпоследнего яруса было видно — решётка солидная, по первому впечатлению, способна выдержать буйствующего слона, вздумай тот бросаться на её прутья.