Цвет Фионы – мерцающий оранжевый. Очень важно найти его «хвост», ухватиться за него и последовать за ним, пока не появится ощущение, будто ты сёрфингист, подплывающий на гребне волны к изрезанной береговой линии сознания лучшей подруги. Я объясняю это себе так, как будто пишу справочник для будущих телепатов. Я даже не знаю, существуют ли такие на самом деле.
И вот я нахожу этот кончик луча. На нем две черные цифры, отпечатанные в самом начале сознания Фионы.
– Фиона.
– Да, Мэйв?
– Пятьдесят семь.
Она вскидывает голову, как всегда ошеломленная.
– Я говорила, что ты гений?
– Даже не близко.
– Как ты узнала? Как это выглядит?
– Я уже рассказывала.
– Как северное сияние?
– Именно.
– Ого.
Она ложится обратно на теннисный корт и глядит на звезды, прекрасно понимая, что мы не в той местности, чтобы наблюдать северное сияние, но все равно всматриваясь в ночное небо.
– И какой у меня сегодня цвет?
– Ну, немного поземлистее. Более насыщенный. Более «глиняный», что ли, чем оранжевый. Как цветочный горшок.
– О, обожаю такой. Как ты думаешь, что это значит?
– Без понятия, – отвечаю я, откусывая заусенец с большого пальца. – Мне кажется, что у каждого из нас цвет становится насыщеннее на теннисном корте. Как бы богаче, что ли.
Ро садится и потягивается.
– А я, Мэйв? О чем я думаю?
Теперь, когда мое сознание настроено, я легко забираюсь в разум Ро.
– О завтрашнем выступлении, – отвечаю я.
– Ну это легко. Можно было и догадаться.
Я погружаюсь глубже. Нахожу нечто более особенное и хватаюсь за него. Ощущение такое, будто я держу в руках непоседливого щенка.
«Если «Дети Бригитты» снова объявятся, нам несдобровать», – думает он.
Я выпрямляюсь.
– Почему?
– Что «почему»?
– Почему ты так беспокоишься о «Детях Бригитты»?
Некоторое время после возвращения Лили «Дети Бригитты» активизировались, что не могло не пугать. Устроили митинг против абортов в Дублине, протестовали против гей-клуба в Корке. Но, похоже, со временем их интерес к Килбегу, чем бы он ни объяснялся, угас. Да, впечатление они производили устрашающее. Но ведь они теперь далеко от нас, и то, чем они сейчас занимаются, не наша забота. И, честно говоря, мы устали. Нам и без того приходилось волноваться за Лили. Религиозная группа на другом конце страны пугает не так, как лучшая подруга, которая забыла, как пользоваться одеждой.
– Я видел его пару дней назад, – отвечает Ро. – Аарона.
Мы все молчим. Стало как будто заметно холоднее.
– Где? – наконец спрашивает Фиона.
– Он… – начинает Ро и замолкает на секунду. – Я видел его в здании городской администрации. Буквально пару секунд. В окружении других людей. Он был в костюме. Как на деловой встрече. Но… не знаю. На мне была юбка ModCloth, и он… так посмотрел на меня, как будто бы точно знал, кто я.
– Конечно, он точно знает, кто ты, – сказала я. – Он же сорвал тебе представление. А ты сорвал его собрание.
– Нет, – поправляет меня Ро и останавливается, словно сам не знает, что имеет в виду. – Ну то есть… он как бы заглянул внутрь меня. Как будто буквально мог увидеть, кто я. Помнишь, как он на собрании заставлял всех признаваться в своих странных якобы «грехах»? Наверное, у них было именно такое ощущение. Как будто бы выставили напоказ все их самые сокровенные мысли. Ужасно.
Я кладу ладонь ему на плечо, прикасаясь рукой к его лопатке.
– Мне жаль.
Если бы не присутствующие здесь девочки, я бы обняла его. Сказала бы, что в нем нет ничего ужасного и отвратительного. Что он спокойнее и добрее любого известного мне человека. Что он воплощает собой самые лучшие черты каждого пола, сделав из них потрясающий коктейль. Глубочайшее проявление рыцарства. Старейший вид красоты.
Но девочки здесь, поэтому я спрашиваю:
– А что ты делал в администрации?
Его лицо заливает краска.
– О… Хотел дождаться нужного момента, – он оглядывается по сторонам. – В общем, я собираюсь поменять имя. Официально то есть.
– Ро! – восклицаем все мы разом.
– Это чудесно!
– Это так по-взрослому!
– А мама знает?