— Ты чё не в школе? — начал Костя для разогрева.
— А мы на «удаленке», — парировала Саша.
— Тогда почему ты не дома?
— А у нас свет вырубили. Комп не работает.
— Как вырубили?
— На профилактику. До вечера.
— Со смартфона выходи на свою «удаленку»!
— Он у меня отстойный. Не ловит ни фига. Я давно просила новый купить. Мне купили? Нет! Ну и чё тогда орать на меня?
Саша надулась и отвернулась в сторону, как бы показывая, что не хочет даже смотреть на людей, которые не покупают с должной регулярностью своим детям новые смартфоны, препятствуя тем самым их, детей, неудержимой тяге к знаниям.
По лицу Кости было видно, что он уже размышляет, сколько примерно ему дадут за удушение обнаглевшего тинейджера. Я тоже прикинул это и поспешил вмешаться:
— Саша, а к подруге, у которой интернет есть, не судьба была пойти?
— Я и пошла, — буркнула Саша. — К этой... к Титьке.
— К кому?! — рыкнул Костя.
— Ну к Свете Титовой, — манерно пояснила Саша и сделала книксен. — Из-за нее и у вас оказалась.
— Чё?! — воскликнули мы одновременно с Костей.
Дело в том, что гопник по имени Санёк года полтора назад уже оказывалась в полиции из-за своей подружки Титовой, посадив ей фингал под глазом и разбив нос. Изъятая из отделения отцом для проведения оперативно-следственных мероприятий в домашних условиях, гражданка Меерович Александра на вопрос «За что ты ее?» пояснила: «За то, что она овца!» — и от дачи дальнейших показаний отказалась наотрез, несмотря на довольно жесткий допрос с применением детектора лжи марки РБО («ремень брючный, отцовский»).
Теперь я и, судя по взгляду, Костя тоже лихорадочно соображали, что в этот раз сотворила Саня со своей несчастной подружкой и за какие преступления наступает ответственность с четырнадцати лет.
— Гы-ы! — во весь рот улыбнулась Саня, наблюдая за нашими лицами. — Да нет, не бойтесь. Ничё я ей в этот раз не делала. — Лопнула пузырь жвачки и добавила: — Пока.
— Я те сейчас дам «пока», — с некоторым облегчением сказал Костя. — А чё тогда стряслось?
— Она, кароч, за своего старшего брата боится. Думает, что он или большие деньги украл, или кинул кого-то на крупную сумму. Он очень напуган в последнее время, хотя пытается это скрыть. Но от младшей сестры фиг чё скроешь! Вот, кароч, она и боится, что ему тыкву оторвут. А вместе с ним и им всем. Все тыквы в семье на фиг, гы-ы! — Снова надулся и лопнул пузырь жвачки.
— Саня... — угрожающе произнес Костя.
— Чё сразу Саня? Я ей такая, кароч, говорю: «Ты чё, блин, овца, ждешь? Иди к копам и расскажи все».
— Тебе сколько раз повторять: по-русски говори, — поправил Костя. — Не «копы», а «менты».
Саня хихикнула и пожала плечами:
— Ну лан, менты так менты. Кароч, сегодня она меня своим нытьем окончательно достала. Я ее такая за шкварник хвать и сюда притащила. Чтоб она вам рассказала все, чё мне рассказывала.
— А где она? — огляделся я.
— Да вон, за столбом прячется. Она вас тоже боится.
— Ну давай ее сюда, раз привела, — говорю я и открываю заднюю дверцу машины. — Садитесь обе, поедем обедать. Заодно все нам и расскажет.
— Ага, — тряхнула радужной прической Саня и шагнула к столбу. — Титька, чё ты там зависла? Сюда иди!
Повернулась к нам:
— Она боится.
Снова подружке:
— Овца, не бойся, иди сюда!
Через паузу:
— Ну, блин!
Шагнула к столбу, выдернула из-за него свою подружку:
— Ты шевели булками! Я чё, весь день тебя подпинывать должна? — и подтащила слабо сопротивлявшуюся Светку к машине.
— Вам, Эля, наверно, стоит знать, что у нас в Сибири имена и фамилии национальную окраску носят весьма условно. Если, допустим, услышите фамилию, которая считается татарской, вовсе не обязательно увидите перед собой татарина. И под той фамилией, которая считается русской, тоже может кто угодно по национальности оказаться.
— Даже негр? — улыбнулась Эльвира.
— А зачем в Сибири негры? — искренне удивился Журавленко. — Мы здесь хлопок не разводим.
Эльвира засмеялась, но тут же прихлопнула себе рот ладошкой, быстро оглянулась, потом с каким-то веселым ужасом в глазах посмотрела на Журавленко:
— Вы что такое говорите, Сергей Викторович?
— Правду.
— Я понимаю, но...
— Чего «но»?
— Да ну вас! — Журналистка, едва сдерживая улыбку, взяла диктофон. — Надо посмотреть, на какой минуте эта ваша правда записалась.
— Стирать будете?
— А вы как думали?
— Думаю, зря. Читателям бы понравилось.
— Вряд ли.
— А нашим бы понравилось.
— Сибирским?