Он задержал дыхание и выстрелил, когда тварь была от него всего лишь в десяти шагах. Стрела до половины вонзилась ей прямо в пасть, пришпилив нижнюю челюсть к мощной груди. Ник отбросил лук и выхватил нож (уже в который раз за последние десять минут), готовый драться в рукопашную. Неизвестно, чем бы такая схватка закончилась для охотника, будь тварь не ранена и полна сил. А сейчас зверюга, сделав по инерции ещё несколько прыжков, закувыркалась и распростерлась на земле прямо перед охотником, судорожно сгребая страшными, синеватыми когтями дерн и еловую хвою.
Сердце Ника колотилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди. Несмотря на два тяжелейших ранения, тварь была жива. Когда охотнику совсем уже показалось, что она сдохла, зверюга вдруг снова вскочила на ноги, шатаясь, как пьяная, и уставилась на него взглядом, исполненным неземной злобы. От неожиданности Ник отпрыгнул назад, подобрал лук и не пожалел ещё одной стрелы, чтобы прикончить демоническое создание. Но и этого не хватило, чтобы окончательно утихомирить черно-бурую тварь — она продолжала попытки дотянуться когтистой лапой до человека. Только после четвертого выстрела она перестала двигаться.
Ник, добив зверюгу, огляделся вокруг — никого из остальных преследователей пока не видно. А между тем, "купец" называл какого-то Дзаура. Хотя, может, этот убитый демон — Дзаур? Кто есть кто, Ник гадать не стал — в любом случае отсюда нужно удирать! Стрелы жаль — потерять пять штук за один день — это слишком расточительно для обычного охотника. Однако бежать к оленю за стрелой — это верх безумия, а выдёргивать их из демона он, честно сказать, побоялся. Не потому, что они могут быть отравлены, хотя и этого нельзя исключать, а просто вдруг этот зверь ещё жив.
Охотник не раз бывал за полшага до смерти, но сейчас он чувствовал, что руки его сотрясает мелкая дрожь — нечасто доводится видеть таких существ в северных лесах! Ник повернулся к телу купца и мысленно произнес: "Извини, дружище, но времени хоронить тебя, нет". После этого, не медля больше ни мгновенья, охотник быстрым шагом отправился в родную деревню, что находилась в двух дневных переходах отсюда.
*****
Труп твари ещё не успел остыть, когда на поляну вышли два человека, похожих друг на друга, как две капли воды. Одеты они были в одинаковые пятнистые брюки и куртки, в которых удобно ходить по лесу. На поясах, за спиной, за голенищами сапог у них находилась множество самого разнообразного оружия. Оглядевшись по сторонам и, не увидев поблизости своего зверя, они принялись пристально рассматривать примятую траву и обломанные ветки. Один показал другому на следы беглеца, ведущие прямиком в гиблые заросли, потом они нашли место, где тварь прыгнула в кинжал-траву и выбралась обратно. После этого люди пошли по её следам, которые были очень хорошо видны. Даже неопытный человек мог бы понять, где бежал зверь, потому что зелёная кровь яркими каплями указывала дорогу.
Увидев труп зверя, один из лесных людей нахмурился и наклонился поближе, чтобы рассмотреть стрелы, а второй быстро снарядил лук и настороженно осматривал окружающую растительность. Кроме негромкого щебета птиц и далекого скрипа сломанной сосны, в лесу не раздавалось ни звука. Второй тронул напарника за плечо и показал на тело купца, лежащее у корней векового дуба. Осмотрев его, первый воин громко и переливчато свистнул. Вскоре к ним подошли ещё три человека — двое выглядевших точными копиями первой пары и так же увешанные оружием, а вот последний разительно от них отличался. Он был одет в длинный темный балахон, подвернутый снизу, чтобы не мешал ходить по зарослям, а в руках держал деревянный посох. Через плечо у него была перекинута объемная и тяжелая сума, но он, видимо, предпочитал нести её сам, а не доверить это одному из воинов.
— Магистр Дзаур, — обратился к нему один из первой двойки, — твоего пса пристрелил тот же человек, что охотился на оленя. Он же прикончил и Марета.
— Один?
— Да. Марет застрял посередине поляны, заросшей кинжал-травой. Человек, скорее всего какой-нибудь охотник или браконьер из местных, вытащил его, вон видна вырезанная дорожка. Затем он наложил Марету на ноги жгуты, а потом убил его. После этого, увидев демона-пса на той стороне поляны, ранил его, второй раз промахнулся, а третьей стрелой — почти убил. И уже здесь, добил лежащего пса. Этот человек — отличный стрелок, оленя завалил через всю поляну. И хладнокровный к тому же — ваш пёс почти добрался до него, когда он выстрелил в него в предпоследний раз.
— Почему вы решили, что это свободный охотник или браконьер, а не лесник?
— Лесник не станет убивать такого великолепного оленя в одиночку! Это был бы подарок наместнику! Кто решится потерять хорошее постоянное место ради сомнительной разовой выручки?
— Согласен! А где…
— Талисмана мы не нашли.
Дзаур нахмурился и подошел к лежащему телу.
— Обыщите его. Можете разрезать на куски, но я точно должен знать, что Талисман унес охотник. И переройте землю здесь и на поляне, где Марет упал.
Четверка двинулась исполнять распоряжение хозяина, но он остановил их движением руки и наклонился к мертвецу.
— Не надо, я ошибся. Я не чувствую близости Талисмана — вероятно, неизвестный унес его с собой. К тому же, я чую запах снадобья забытой боли. Вы говорите, что тот, кто убил моего демона-пса и Марета, был охотником? — обратился Дзаур к четверке воинов. — В таком случае, откуда он мог взять редкое зелье, которое может приготовить только знающий человек?
Он задумчиво погладил бороду, в которой виднелись седые нити. Может быть, этот охотник еще и чародей? Нет, вряд ли. Человек может быть либо охотником, тренирующимся выслеживать добычу и стрелять без промаха, либо магом, отдающим все свободное время освоению новых заклинаний и изучению природы вещей. Так как Дзаур не мог припомнить ни одного чародея, способного поразить оленя стрелой в глаз с расстояния семидесяти шагов, то больше не сомневался в правильности оценки произошедшего воинами.
— Ищите следы незнакомца!
Двое, как и раньше, ушли вперед, а сам Дзаур с двумя воинами отправился следом за ними чуть позже, чтобы не попасть в засаду, если, конечно, друиды решаться её сделать.
*****
Словно тень Ник скользил между деревьев, ноги его неслышно ступали на толстый слой хвои. Он ругал себя последними словами за то, что не решился забрать с собой добытый трофей. Теперь снова придется бегать по чащобам в поисках чего-нибудь столь же замечательного. А через две недели в деревню вновь придут княжеские сборщики налогов. Эти мордатые кровопийцы в сопровождении вооруженных дружинников вытрясут из него душу, если он не заплатит двенадцать золотых гривен. И, как в последнее посещение объявил писарь, платить надо именно в золоте, а не серебром и не медью, дескать, в последнее время слишком много развелось поддельных мелких денег.
"Гады! — выругался Ник. — Сами шлёпают подделки на тайных дворах, а налоги в золоте подавай! И где взять деньги, если лучший за сезон трофей остался гнить в лесу?"
Впрочем, у него теперь есть медальон. Купец, или кто он там, говорил, что вещь старинная и волшебная, значит, за неё дадут не менее десятка золотых, а то и все двенадцать. Если даже и не удастся сразу расплатиться, то, во всяком случае, его не закабалят, как завзятого должника. Вот только в родной деревне Ника ни у кого нет таких денег. Да и к чему подобная вещь охотникам, лесорубам и углежогам? Значит, домой идти смысла нет! А вот в городе можно будет найти какого-нибудь ростовщика и сдать ему медальон. Правда, "купец" говорил, что вещицу надо бы отдать друидам… Но сейчас вопрос собственного безденежья Ника волновал больше, чем заботы лесных колдунов.
Если выйти на дорогу, то до ближайшего небольшого городка, именуемого Выселками, полсотни вёрст пути от Черной Пущи, где сейчас был Ник. Впрочем, охотник знал более короткую тропинку через болота, так что путь сократится втрое. А, кроме того, на юге стоит Велиславль. Он, хотя и намного крупнее Выселок, но гораздо дальше, да и путь на него идет довольно широким почтовым трактом. В обычное время охотник не колебался бы ни мгновенья и подался в Велиславль, но сейчас он совсем не был уверен, что по его следу не пойдет погоня. Демонское отродье, которое он нашпиговал стрелами, было ужасным, но Ник даже представить себе не хотел, кто или что может идти вслед за этим существом. И решительно не желал иметь с ними никакого знакомства.