Боль подстегнула Стасиса. С яростным криком, изящно выгнув спину, он изо всей силы ударил мечом по оружию противника, да так, что выбил его из руки, отшвырнув метра на три в сторону.
Потрясенный незнакомец на мгновение замер, что позволило Стасису определить свою очередную задачу и своевременно приступить к ее реализации.
Понимая, что противник не прочь вернуть себе меч, он ринулся в очередную атаку, отгоняя того от вожделенной цели подальше.
Ниндзя отступил на пару шагов и швырнул на ковер перед Стасисом дымовую капсулу. Тот успел закрыть глаза в момент слепящей вспышки и, задрав голову, приготовился к тому, что хитрец ниндзя воспользуется своей невидимостью за дымовой завесой и попытается перелететь через него в каком-нибудь головокружительном сальто.
Досадная ошибочка вышла. Вместо ожидаемого из густых клубов метнулся конец отягченного грузом шнура, оплелся вокруг основания лезвия меча и вырвал его из руки Стасиса.
К счастью, ниндзя действовал поврежденной рукой, что его и подвело. Меч упал на ковер. Стасис оттолкнул его ногой подальше и кинулся в куда более привычный рукопашный бой…
Минут через пять невообразимых метаний по холлу, в ходе которых противники нещадно тузили друг друга, их силы начали сдавать. Стасис уже мало походил на себя прежнего, получив впридачу к порезу на плече сильный ушиб колена, несколько багровых пятен на теле и приобретя бурый от сплошных кровоподтеков цвет лица («Господи! До чего же замечательно, что в свое время я передумал заниматься боксом — там ведь каждый божий лень харя была бы такой!»). О состоянии поверхности его противника судить было затруднительно, но, зная производимый своими попаданиями эффект, Стасис мог не сомневаться — незнакомцу тоже досталось изрядно, тем более что в бой постоянно попадала раненая рука.
Волею поединка их занесло уже на антресоли, где они дрались на узком пространстве между стеной и бортиком, перемещаясь лишь взад-вперед. Ниндзя горел желанием сбросить Стасиса вниз, но, познав превосходство того в силе мышц, избегал вступать в чреватый скверными последствиями ближний бой.
Один раз ему удалось изловчиться, оказавшись между стеной и Стасисом, упереться спиной и обеими ногами столкнуть его с яруса. С треском круша бортик, Стасис успел ухватить ниндзя за ногу и увлечь за собой. Более того, во время короткого полета он умудрился оказаться над ним и приземлиться уже не на ковер, а на смягчившего удар противника.
Естественно, Стасис и пришел в себя быстрее. Пока ниндзя корчился на ковре, с прерывистым кашлем пытаясь вернуть легким утерянный ритм, он сорвал с него капюшон-маску и вскочил на ноги.
Все сомнения мгновенно улетучились — перед Стасисом валялся тот самый майор КГБ, который несколько лет назад убил дедушку Ахмета!
Майор-ниндзя, наконец, совладал с дыханием, не очень резво вскочил на широко расставленные нетвердые ноги, раскинув руки, еще туманными глазами уставился на Стасиса.
— Я тот самый дезертир, за которого ты убил Ахмета! — крикнул Стасис, брызжа слюной гнева; вялое лицо экс-кэгэбнста исказилось гримасой презрения.
— Тогда я струсил, не вступился… Пришла пора вернуть долг!
Он разорвал черный лоскут надвое и набросился на врага, ненавистного теперь вдвойне. Вся ненависть за смерть деда и пережитые недавно испытания обрушилась на потерявшего былую прыть ниндзя.
Стасис бил его с невероятной мощью, снося ногами из стороны в сторону и лишая всякой воли к сопротивлению. С каждым ударом на его кроссовках прибавлялась густая кровь «честного капиталиста», щедро брызгавшая на ковер из-под лопающейся кожи. Когда ниндзя уже едва держался на полусогнутых, беспомощно хрипя и водя руками в поисках хоть какой-то опоры, Стасис с шумным вздохом сконцентрировал все последние силы и с крутого разворота с оглушающим криком буквально вонзил ступню в его грудь.
Разлился громкий хруст ломающихся костей, и чудовищная инерция швырнула экс-майора на подпирающий ярус столбик. Бревно не выдержало, завалилось, и метра три яруса обрушилось на поврежденного, погребая его под досками.
— И этот низко пошел… — тяжело пробормотал Стасис, с натужной улыбкой глядя на все еще связанных друзей, прокашлялся и устало присел на окровавленный ковер. — Видать, и впрямь к дождю.
Стасис блаженствовал. Он с вожделением посасывал вторую сигарету подряд, попивал жгучий кофе из радченковского термоса, наслаждался прикосновениями нежных пальчиков молоденькой медсестры, накладывавшей на его еще горячее тело повязки, и тихонько посмеивался, взирая сонными глазами на царящий вокруг переполох. Ему впервые доводилось видеть полицию в настоящей работе…
В паре метров от «скорой», в которой приводили в порядок Стасиса, в полицейском «Мерседесе» сидел Игорек и, почесывая заклеенную пластырем щеку, давал насупленному Крийзиману свои показания. Минуту назад старые знакомые изрядно повздорили — Стасис откровение оплевал противного служаку, вздумавшего вновь лепить ему какой-то вздор своего больного воображения…
— Кайфуешь? — дружески поинтересовался подошедшей Радченко.
— Ага!
— Ну и натворили вы дел!
— Такова наша трудовая жизнь… Кстати, могу я теперь надеяться на доопупенный сон в родимой постельке?
Радченко почесал затылок, глянул на излучающего раздражение Крийзимана.
— Не мешало бы взять у тебя показания…
— Но можно же отложить это на денек! У вас и без меня работы будет пока в избытке.
— Ладно! — махнул Радченко. — Вали — отсыпайся!
Игорек вскоре освободился, нагнал отошедшего от «скорой» Стасиса.
— Пошли домой, а? Ну их к чертям лешим!
Стасис присел на капот одной из полицейских «девяток», пожал плечами:
— Я туда и собираюсь. Олежку только надо найти…
— Да он так увлекся одной сестричкой, что всерьез нацелился на госпитализацию.
— И черт с ним!
— А может поехали ко мне на дачу, а? — предложил Игорь, когда они подошли к воротам.
— Нет уж! — живо отреагировал тот. — Я домой хочу.
Они вышли на дорогу, по которой предстояло прошагать до «Москвича» около половины километра. Начинало светать, что в их глазах приобрело символичность приходящего на смену загадочной, холодной ночи теплого, возможно, солнечного дня.
— Стасис!
Он замер, резко обернулся.
Из кустов вышла растерянно улыбающаяся Инга.
— Ты-то как здесь оказалась?
Потупившаяся барышня остановилась в паре метров от друзей:
— Это я привела сюда полицию.
— Ты? — изумился Стасис и оторопело глянул на Игорька, пожавшего в ответ плечами: «Не сами же они приперлись».
Некоторое время все трое молча разглядывали асфальт, после чего Стасис решительно отчеканил:
— Все равно между нами не может быть больше ничего общего.
Инга встрепенулась, подалась вперед, желая что-то сказать.
— Стой! — словно защищаясь от нечистой силы, Стасис выставил руки перед собой. — Хватит, ей-богу! От тебя у меня одни неприятности!
Извиняясь, Игорек пожал плечами и последовал за другом, хмуро покусывающим губу.
— Э, мужики! — раздался позади голос Олега.
Друзья обернулись и с усмешкой воззрились на ковыляющего к ним студента, которому явно мешала плотная повязка на совершенно трудоспособном колене.
— Они там о какой-то операции болтать начали, — возмущенно объяснил он свой побег. — Сегодня меня уже пытались резать — хватит!
Друзья от души посмеялись, собрались было продолжить путь. Но Стасис удержал их, глянул на Ингу, сидевшую невдалеке на травке и с грустью обнимавшую согнутые в коленях ноги.
— Тебя куда подбросить? — крикнул он ей с едва сдерживаемой улыбкой.
— К черту! — огрызнулась она.
— Нет уж, — тихо засмеялся Стасис. — Только не ко мне! Может, к предкам?
Инга размышляла недолго — до тех пор, пока не стал вдруг накрапывать дважды предсказанный дождик…