Получив зелёный свет, жрецы Марса читая литания, активировали двигатели, те взревели, а их крик слышали лишь люди, находящиеся в скорлупе двигательного отсека. Тот, кто руководил эскадрой, приказал направить корабли в сторону ближайшей планеты, повернутой к ним тёмной стороной и обильно посыпанной огнями Ульев. Периодически эти светящиеся узоры закрывали огромные звездолеты, некоторые по габаритам, строению, и изгибам были идентичны прибывшим, но чаще всего мелкие торговые судна. Они словно москиты роились вокруг шара на высокой орбите.
Поскольку свободного пространства на дальней орбите оставалось очень мало, новоприбывшие пилоты судов общаясь с дежурными диспетчерами, выбили места между плотными рядами линкоров и крейсеров.
Не успели выключиться двигатели, а пилоты получить свои увольнительные, как из самого крупного, вылетело несколько транспортников, они пронеслись над экзосферой несколько тысяч километров, а затем словно ищейки нашедшие нужные координаты, начали спуск на дневной стороне голубовато-охристой планеты.
—Аквила один-четыре-восемь-пять, посадка разрешена. Идите на площадку номер семнадцать. Передаю координаты.
—Принято, данные получены. Садимся на площадку номер семнадцать. —Пилот щёлкнул переключателем и взглянул на отображенные на экране данные их курса.
Кабина походила на вытянутую голову хищной птицы, с маленькой шеей, но это на первый взгляд. Вход в транспортный отсек соединялся толстой армированной перегородкой и защитной перегородкой, дабы в случае падения пассажиры остались в живых, а пилот, пилот выполнил бы свой долг до конца, хотя мог бы спастись.
Но этот стереотип наш летчик давно преодолел, будто всю жизнь готовился, чтобы не дать этой лоханке рухнуть вместе с ним и продолжить рассекать космос при этом сохранив жизни начальству. Пилот внимательно впивался в радарные экраны и наблюдай что, происходит впереди, благо облака уже были не столь густыми.
Он полностью погрузился в работу, но не дрогнул, когда передатчик неожиданно возобновил вещание, в этот раз голос, донёсшийся из наушников, был другой.
—Как скоро мы прибудем на место, лейтенант?
—Точное прибытие в двенадцать ноль, ноль, господин лорд-губернатор!
—Спасибо за информацию.
После этого связь прервалась.
Пилот переключил пару тумблеров, и мельком взглянул на левый монитор бортовой панели, передающий изображение пассажирского отсека, как и при вылете там сидело шесть богато одетых персон, не считая нескольких сервиторов, периодически поскрипывающие механизмами от легких встрясок, из-за множества воздушных ям. После он моментально переключился на показание радаров и следил на происходящее перед ним.
Несмотря на наблюдение со стороны пилота, гости в пол голоса, что-то осуждали, не уделяя вниманию довольно яркой персоне. Со стороны казалось будто бы он средних лет, стандартного роста благополучного мирах и плотного телосложения. Глубоко посаженные грязно-голубые глаза, впились и периодически бегали в стоящий перед ним строчки данных. Ниже лба, с небольшой горбинкой нос, ниже чуть-чуть пухлые губы и заканчивалось лицо кругловатым подбородком. На открытых для взора частях тела, отсутствовали какие-либо имплантаты, их заменяло огромное количество белых полос от заживших ран и мелкие борозды, оставшиеся явно от стальных осколков, больше всего их было на левой щеке. Одежда тёмно-коричневого цвета, пошитая золотой нитью, старательно выписывающей огромное количество узоров, небольшие бляшки, крепились ниже погон, за них цеплялся небольшой церемониальный плащ, спускающийся до лопаток. На груди висела огромная звезда необычного бирюзового цвета с неразборчивым изображением олицетворяющий, какой-то знака. В огромный кусок парчи, заменяющий ремень, к ней крепился энергетический меч и еле-еле показывалась нижняя часть кобуры, и можно было целиком скрыть кисть руки.
В противоположном кресле молодо выглядящий человек, ранее читавший документы, откинулся на мягкую спинку и пристально сверлил лакированные сапоги Орденоносца, периодически потирая левое колено. На нём, как не сложно догадаться, сидела идентичная форма, но вместо золотых нитей, она была пошита серебряной. Продолжалось это несколько минут, пока он не решился не поднял глаза и спросить: