В 1855 году англичане объявили тик государственной, то есть английской, собственностью. До второй мировой войны пять английских компаний имели почти монопольное право на производство тиковой древесины, хищнически истребляя тиковые леса. После объявления в 1948 году независимости одной из первых мер новой власти, направленных против иностранного засилья в экономике, была национализация народных богатств. Были изданы и декреты, ставившие под контроль предпринимательство, связанное с производством тиковой древесины. Подумали и о восстановлении лесных массивов, вырубленных колонизаторами. Особой заботой тик был окружен с приходом в 1962 году к власти Революционного совета.
— Взрослое дерево, которому уже около ста лет, сразу не спиливают, — продолжил разговор У Тин Аун. — Сырой лес не сплавишь, поскольку он очень тяжел и тонет в воде. Поэтому сначала внизу на стволе делаются кольцеобразные надрезы коры, и до трех лет дерево сохнет на корню, что предупреждает и появление трещин. Окольцованные деревья специально маркируют и ставят дату снятия коры, чтобы точно знать, когда их можно валить. В глухих джунглях никаким машинам с тиком не справиться. В стране сейчас на лесоразработках трудится более 3 тысяч слонов и 25 тысяч буйволов. До наступления дождливого сезона готовый к сплаву тиковый лес подтаскивается к берегам речушек, протоков и рек, которые в сухой сезон настолько мелеют, что порой обнажается дно. С приходом муссонных дождей реки переполняются, и большая вода уносит огромные бревна до Иравади. На великой реке их сбивают в плоты и отправляют в долгое плавание.
За беседой время пролетело незаметно. Катерок уверенно взял курс к пустынному желтому берегу. В мутной дали растворились убегающими островками тиковые плоты и люди на них, которые еще много знойных дней и душных ночей будут гнать по Иравади флотилии плотов тяжелого тика, дерева, составляющего национальное богатство страны.
После Пагана рельеф местности резко меняется. Прибрежные песчаные дюны с одинокой растительностью переходят в сплошные холмы богатого нефтеносного района. Чем ниже по течению, тем гуще лес буровых вышек на обоих берегах Иравади. В Енанджауне нефть добывали еще в середине прошлого столетия, во времена короля Миндона. Сейчас этот город дает до 12 процентов всей добычи нефти в стране. Хорошим нефтедобытчиком стал и Чау, в 35 километрах от Пагана на восточном берегу Иравади. Городок, раскинувшийся на 5,5 километра с севера на юг и на три с лишним километра с востока на запад, встречает огромным транспарантом «Добро пожаловать в нефтеносный Чау». Он забрался повыше на холмы, подальше от нефтеочистительных сооружений, огромных резервуаров, дымящихся труб. Вокруг него пробурено около 900 скважин.
Рабочий городок, каких в Бирме теперь немало, вписал славные страницы в историю борьбы за независимость. Стачка нефтяников Чау 8 января 1938 года сыграла свою роль в подъеме национально-освободительного движения. После национализации нефтепромыслов 1 января 1964 года Чау стал работать на истинных хозяев страны. Его нефтеперерабатывающие предприятия выпускают бензин и масла, дизельное топливо и керосин. 30 тонн стеарина производит Чау в день, являясь основным поставщиком этого вида сырья в стране. 1200 рабочих-нефтяников Чау гордятся своим вкладом в дело индустриализации страны.
И вновь окаймляют берега Иравади белые и золотые зонтики пагод, одинокие деревеньки, неприметные поселения, основанные когда-то тем или иным местным правителем. Городишко Минхла на восточном берегу Иравади можно пройти за полчаса вдоль и поперек. Теперь он только и знаменит что звонкими национальными барабанами. Но расспроси местного жителя, и город оживет, претендуя на свою историческую исключительность. Говорят, что в древние времена заплыл в здешние края рыбак Маун Шве Ва с женой Ма Мин Хла, построил времянку-хижину на островке посередине реки, да так и остался жить на Иравади. Позже река изменила русло к востоку, образовав на западном берегу озерцо. Проходили годы. Британские войска захватили Нижнюю Бирму, готовясь к продвижению на север. В потоке беженцев оказался один армянин по фамилии Макертич, как его звали бирманцы. Ему приглянулись места, открытые первопоселенцем Маун Шве Ва, и он обосновал здесь в 1854 году город, назвав его именем жены рыбака Ма Мин Хла. Макертич поддерживал в разных делах связь с бирманским королем и был назначен за услуги мэром города Минхла.
С приходом в страну англичан город приобрел стратегическое значение. Для защиты Верхней Бирмы король Миндон решил построить два форта: один вблизи Минхла, другой на противоположном берегу Фундаментальные сооружения, в строительстве которых участвовали французский и итальянский инженеры, были завершены в 1860 году и стали грозным препятствием на пути колонизаторов. Несмотря на героическое сопротивление защитников, крепости пали в ноябре 1885 года под натиском хорошо вооруженного противника.
«Городом цемента» называют Таемьо. Построенный в нем в 1935 году завод производил тогда 200 тонн цемента в день, и это намного превышало потребности страны. Сейчас предприятие дает 1000 тонн, но этого мало для развернувшихся новостроек страны. В годы второй англо-бирманской войны Таемьо был штаб-квартирой бирманской армии, как и во время освободительной борьбы с японцами. Национальный герой генерал Аун Сан обосновал в тридцати пяти километрах от Таемьо свой командный пункт, откуда 27 марта 1945 года призвал народ к сопротивлению иностранным поработителям.
Многие тяжелые испытания выпали на долю одного из старейших бирманских городов — Пьи (Прома), расположенного немногим более чем в 400 километрах от Рангуна вверх по Иравади. Основанный не позже XV века, город на великой бирманской реке был ареной ожесточенных междоусобных войн между разными правителями. На бранных полях скрещивали клинки бирманцы, моны, шаны, араканцы. 9 октября 1852 года Пьи захватили английские колонизаторы, а шесть лет спустя город был превращен в развалины землетрясением. В 1862 году по его остаткам прошелся пожар, после чего строительством Пьи занялись англичане, соединив его в 1877 году с Рангуном железнодорожной веткой, первой в стране. В годы борьбы за независимость Бирмы Пьи не раз поднимался против английских, а затем японских захватчиков. Пожарища войн чудом пощадили единственный древний памятник культуры — окруженную 64 малыми пагодками величественную «золотую» пагоду Шуэзандо в центре города, которая по величине и богатству уступает лишь Шуэ-дагону в Рангуне и Шуэмадо в Пегу. Ее позолоченное навершие украшено самоцветами и увешано колокольчиками.
Вдоль узкой автомобильной дороги, ведущей на Пьи, — насколько видит глаз, тянутся поля. Сизые буйволы, безразлично припадающие к клочкам жесткой рисовой стерни. Редкие болотца, пересохшие реки, фигурки людей у порогов деревенских хижин. Безжизненная, прокаленная беспощадным солнцем, в глубоких трещинах земля. Типичный предмуссонный пейзаж равнинной Бирмы после нескольких месяцев нестерпимого зноя. Пройдут ливни — и оживет нива под крестьянским плугом. Но ненадолго, до смены сезона. Природа утвердила в тропической стране свои циклические закономерности, определила сезонность полевых работ, достаток и благополучие селянина. В сегодняшней Бирме человек старается подчинить себе природу.
К одному из ирригационных сооружений нас привез однажды автобус, предоставленный министерством информации Бирмы. Туда, где стекаются вместе реки Северный и Южный Навин, образуя приток Иравади Навин.
— Идея создания ирригационной системы в районе старинной деревушки в тридцати пяти километрах от Пьи возникла еще в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году, — сказал нам начальник отдела департамента по ирригационным сооружениям У Кин Маунг Хла. Проект долго вынашивался за рубежом и в Бирме, пока не приобрел конкретное содержание и не обозначилась полная его стоимость двести пятьдесят миллионов кьят. Вот здесь, около Сезонгана, где петляет меж холмов Северный Навин, и начались в шестьдесят седьмом — шестьдесят восьмом годах подготовительные работы.