– У некоторых людей духу не хватает принимать решения.
– А некоторые люди просто устали от того, что их решения все время оказываются неверными. Я знаю, Вирран, для тебя естественно быть неуправляемым, но не мог бы ты попытаться хотя бы недолго не быть таким? Бетод теперь король Севера. Он не может просто позволить людям делать всё по-своему.
– Я Вирран из Блая, – сказал Вирран, выпячивая свою внушительную грудь. – я все делаю только по-своему.
– О, Боже, – пробормотала Шев. – Он мужская версия Джавры. Он твоя мужская версия, Джавра!
– Определенно сходство есть, – с ноткой неохотного одобрения сказала Джавра, отбрасывая овечьи какашки, которые запутались у нее в волосах во время битвы. – Почему только один из вас на лошади?
Северяне переглянулись, словно это было источником трений между ними.
– Идет война, – проворчал один с дерьмовыми зубами. – Вокруг мало лошадей.
Шев фыркнула.
– Мне ли не знать. Стала бы я ходить, если б мне не пришлось?
– Это моя лошадь, – сказал Поток. – Но у Керрика больная нога, поэтому я сказал, что он может ее позаимствовать.
– У нас у всех больные ноги, – проворчал один здоровяк с совершенно непомерной бородой и с еще более непомерным топором.
– Сейчас, наверное, не время снова разводить дискуссию о том, кто получит лошадь, – отрезал Поток. – Видят мертвые, мы на эту тему достаточно спорили, вы, нахрен, так не думаете? – И он жестом заставил мужчин распределиться направо и налево. – В любом случае, Вирран, кто, черт возьми, эти женщины?
Шев закатила глаза, когда Джавра тоже выпятила грудь.
– Я Джавра, львица Хоскоппа.
Поток приподнял бровь.
– А твоя служанка?
Шев изнуренно застонала.
– Ой, да ради…
– Она не служанка, она оруженосец, – сказал Вирран. – Или… оруженосица? Это правильное слово?
– Партнер! – выпалила Шев.
– Нет, нет. – Джавра покачала головой. – Партнер? Нет.
– На самом деле это неважно, – сказал Поток, начиная проявлять нетерпение. – Смысл в том, что Бетод хочет поговорить с тобой, Вирран, и ты пойдешь с нами, даже если нам придется тебя побить…
– Минутку. – Джавра подняла большую руку. – Этот человек и я как раз в процессе разрешения предыдущего разногласия. Можете бить то, что останется от него, когда я закончу.
– Клянусь мертвыми. – Поток прижал пальцы к глазам и яростно потер. – Вечно всё непросто. Почему вечно всё непросто?
– Поверь мне, – сказала Шев, плотнее сжимая рукоять ножа, – мне знакома твоя боль. Ты собиралась сражаться с ним неизвестно почему, а теперь собираешься неизвестно почему сражаться ради него?
– Мы оказываемся там, куда помещает нас Богиня, – проворчала Джавра, и костяшки ее пальцев побелели на рукояти меча.
Поток сердито вздохнул.
– Вирран, нет нужды проливать здесь кровь…
– Я тоже так думаю, – сказала Шев, поднимая палец.
– ... но ты и в самом деле не оставляешь мне выбора. Бетод хочет видеть тебя пред троном Скарлинга, живым или мертвым.
Вирран ухмыльнулся.
– Шоглиг поведала мне время моей смерти и оно не здесь, и …
Спустилась тетива. Это был тот парнишка с трясущимися руками, и похоже он так же удивился, что пустил стрелу, как и все остальные. Вирран поймал стрелу. Просто ловко выхватил ее из воздуха.
– Стойте! – взревел Поток, но было уже поздно. Мужик с большой бородой рыча и брызжа слюной бросился на Виррана, махая топором. В последний миг Вирран спокойно отошел за Отца Мечей, так что рукоять топора попала по его клинку в ножнах, и ударил бородатого мужика стрелой в шею. Тот свалился, брызгая кровью.
К этому времени все кричали.
Для того, кто ненавидит драки, Шев определенно слишком часто в них попадала, и если уж она чему и научилась, так это тому, что надо действовать решительно. Изо всех сил старайся договориться, идти на компромиссы, пытайся отложить драку, но когда дело до нее дошло, надо действовать решительно. Так что она метнула нож.
Если бы она подумала, то возможно решила бы, что не хочет отягощать свою совесть сильнее, чем необходимо, а убийство лошади было не так плохо, как убийство человека. Если бы она подумала еще, то возможно поняла бы, что человек сам принял решение здесь находиться, в отличие от лошади, так что возможно он больше заслуживает смерти. Но если бы она еще тщательнее над этим поразмыслила, то наверное заключила бы, что мужчина возможно и не принимал решения оказаться здесь – во всяком случае не больше, чем решала сама Шев – а катился по жизни, как камень по дну реки, в соответствии со своим положением, знакомствами, характером и неудачей, без особых шансов что-то изменить.