Когда я заводил машину, у меня дрожали руки. Я пробовал успокоиться, сказать себе, что возбуждение мое преждевременное. Купера или Генри наверняка найдут ключ к разгадке, и дело будет так же бесславно распутано, как и все остальные. Но я улыбался, пока ехал к Роде Гибсон.
Глава 6
Я прибыл в ее офис в двенадцать тридцать – она как раз собиралась уходить. Я назвал свое имя, представившись полицейским, который расследует, была ли полностью случайна смерть ее мужа. Я явился, чтобы задать вопрос, не требовали ли у нее выкупа, – в то же самое время я должен был молчать о том, что тело ее мужа похищено. В конце концов, мой клиент Абнер Бун. Согласно нашему устному соглашению семья Гибсона не должна узнать о краже. Если все пойдет хорошо (или скверно – это как посмотреть), близкие просто приедут завтра утром в морг и найдут аккуратно одетого покойника, ожидающего восхвалений и похорон.
– Сейчас я с вами разговаривать не могу, – сказала Рода. – Я ужасно спешу, лейтенант. Надеюсь, вы простите мне...
– Миссис Гибсон, – сказал я, – ваш муж...
– Извините меня, – перебила она, – но три минуты назад мне позвонил продавец антиквариата, и я должна ехать к нему немедленно.
– Это куда?
– Вилсон-стрит.
– Я отвезу вас, мы поговорим по дороге.
– Ну... хорошо, – согласилась она. – Но, пожалуйста, побыстрее.
Рода Гибсон была привлекательной женщиной не старше сорока. Черные волосы, забранные в пучок, карие глаза. Она не красилась, носила, по всей видимости как свою обычную рабочую одежду, бледно-голубой брючный костюм, шелковую в цветочек блузку, галстук-бабочку, лакированные туфли на низких каблуках. Перед уходом она накинула легкое пальто, мы спустились вниз и пошли к машине. В дороге я спросил, не было ли чего-нибудь подозрительного в смерти ее мужа.
– Почему я должна так думать? – спросила она.
– Ваш сын так думает. Он сказал мне...
– Когда вы говорили с моим сыном?
– Сегодня утром.
– Где?
– У вашего дома на Мэтьюз-стрит. У вашего сына был пистолет.
– Пистолет? Где он раздобыл пистолет?
– Оружие у нас в городе найти нетрудно. Как и в любом другом городе. Он очень напуган, миссис Гибсон. Он считает, что ваш муж убит. И он думает, что убийца на этом не остановится. А вы боитесь?
– Нет. С какой стати?
– Ваш сын сказал...
– Я бы не стала серьезно относиться к тому, что он говорит.
– К вам в дом приходили какие-нибудь люди, угрожали вашему мужу?
– Да, но это было обычным делом. Недели не проходило без того, чтобы кто-нибудь не требовал у Тони денег.
– Поэтому вы не верите, что те люди имеют отношение к аварии?
– Не знаю, – сказала Рода. – И мне все равно. Хотите правду? Я рада, что он погиб.
Я подъехал к антикварному магазину, поставил машину на ручник и повернулся к ней. Ее лицо ничего не выражало.
– Почему вы рады? – спросил я.
– Просто рада.
– Есть причина?
– Сто причин. – С этими словами она открыла дверцу и вышла.
Я поглядел на часы. Без двадцати час. На улице стояло то спокойствие, какое, бывает, спускается вдруг на город в любое время дня. Мы шли к магазину молча. Рода толкнула дверь, звякнул колокольчик, и высокая, с удлиненным лицом и волосами цвета лаванды женщина приветствовала ее радостным возгласом:
– Рода! Ты примчалась как стрела!
– Светильники еще есть? – спросила Рода.
Она не стала терять времени и представлять нас друг другу, хотя хозяйка магазина внимательно меня разглядывала. Вокруг нас были дорогие антикварные вещи – комод с зеркалом 1800 года из Уэльса, столик с раздвижными ножками и откидной крышкой в колониальном стиле, английский застекленный шкафчик резного дуба, набор стульев девятнадцатого века со спинкой из перекладин, высокий комод на ножках вишневого дерева в стиле эпохи Вильгельма и Марии. Среди этого заплесневелого старья Рода вдруг приобрела вид нарочито спокойный – этакий волк в овечьей шкуре. Я ощутил укол легкого разочарования. Я не верю в интуицию. Всякие предчувствия – это для полицейских в кино. Но как я должен ощущать себя рядом с женщиной, которая говорит, что у нее сто причин радоваться смерти мужа? Да еще эта женщина при встрече с хорошей знакомой даже не упоминает, что ее дорогой Тони вчера погиб в аварии, а вместо этого лишь спрашивает: «Светильники еще есть?»