Признаваться другу, что он угадал мое состояние, я не собиралась. Не столько замерзла, сколько разнервничалась, и теперь едва не подвывала от внезапно накативших, странных тоскливый ощущений. Брайан быстро обнял меня и крепко притиснул к себе.
— Пошли, малокровная, — вздохнул он, — надо же так посинеть от майского ветерка, — пробормотал он себе под нос, качнув головой.
Я тихонько хмыкнула: пусть лучше думает, что малокровная, анемичная, да как угодно, все лучше, чем трусиха и истеричка.
Мы шли по главной улице, которую пересекали улочки поуже, где виднелись уходящие вдаль, бесконечные аккуратные заборчики, цветники и прочие прелестные внешние атрибуты жизни в пригороде. Не так гламурно и не с таким размахом, как в сериале «Отчаянные домохозяйки», но общее явно имелось. Никогда не понимала всего этого застывшего вне времени «очарования пасторали». Я человек городской, до входа в прихожую моего дома меня должен доставлять лифт, в крайнем случае — широкая лестница вестибюля, а не пара ступенек крылечка. И соседи от скуки не должны отслеживать мои передвижения через занавешенные цветочно-узорчатым тюлем окна напротив-слева-справа.
— А куда мы так уверенно чешем? — поинтересовалась я, с удивлением обнаружив, что мощное объятие Брайана быстро привело меня в норму — согрело и успокоило.
— Осматриваемся, знакомимся с местностью, оцениваем обстановку, — отозвался Брайан и тут же остановился, — загляни в бумажку с адресом, уточни номер дома.
Через пару минут, встреченная на улице молодая женщина с малышом охотно объяснила нам, как добраться до коттеджа Уолша.
Мы не спеша добрели почти до конца улочки, минуя ряды домов по обе стороны от дороги с ухоженными цветниками и газонами, но ничего похожего на коттедж Уолша, по крайней мере, такой, каким его описала местная жительница, мы не увидели.
— Не вижу ни одного дома с узорчатым коньком крыши и сильно заросший зеленью, — сказала я, оглядываясь по сторонам. — Вообще-то, зелени с избытком хватает у каждого.
— Я тоже не вижу, но это не значит, что такого здесь нет, — авторитетно заявил Брайан.
Заприметив у одного из домов крупную даму неопределенных лет, которая что-то рассматривала и перебирала в лежащем на чистом газончике большом сером пластиковом пакете, Брайан решительно направился к ней. При этом мой друг довольно бесцеремонно потащил за собой и меня, по-прежнему сжимая мои уже изрядно затекшие плечи своей медвежьей хваткой. Пожилая леди как нельзя лучше иллюстрировала своей фактурной фигурой лимерик* Эдварда Лира:
«Жила-была дама приятная,
На вид совершенно квадратная.
Кто бы с ней ни встречался,
От души восхищался:
«До чего ж эта дама приятная!»
Дама, и правда, показалась весьма приятной. Брайан любезно поздоровался с ней и спросил:
— Не подскажите, как найти коттедж Уолшей?
Дама оторвалась от своего занятия, выпрямилась, всматриваясь в нас. Руки ее в ярко розовых садовых перчатках держали зеленый пучок какой-то рассады. Расплывшись в приветливой улыбке, дама тут же отозвалась:
— Пройдите до конца улицы и поверните налево. Пройдете чуть вперед и увидите роскошные заросли ежевики, за ними — коттедж из желтого камня. Это и есть домик Уолшей. Он приметный, вы его ни за что не пропустите, — дама энергично закивала головой в подтверждении своих слов, а мы поблагодарили ее и двинулись дальше.
Мое воображение нарисовало сказочную картинку — облицованный солнечным камнем домик с коричневой черепичной крышей, украшенной сказочной красоты резным коньком, как короной, белые переплеты окон в обрамлении ажурных листьев хмеля…
— Боже милостивый, — выдохнула я, резко останавливаясь после буйных зарослей ежевики. Мы в буквальном смысле едва не натолкнулись на каменную стену — невысокая ограда, опоясывающая участок, сложенная из дикого природного камня, а из-за нее выглядывали буйные заросли каких-то кустов, плюща, хмеля и еще чего-то. Все переплелось и смешалось, и пышной зеленой массой лежало на камнях, почти скрывая от глаз деревянную потемневшую калитку.
Дорога подходила к дому, и мы вполне могли бы подъехать сюда на машине. Соседние дома располагались чуть поодаль, и ни один не примыкал непосредственно к коттеджу Уолша — их разделяли друг от друга не только заборы, но и непролазные заросли кустарника. При таком раскладе затруднительно наблюдать, что происходит на участке соседей. И никакого кружевного заборчика и газончика с красиво цветущими кустарниками, гостеприимно украшающий подход к дому. Массивная каменная, хоть и невысокая стена смотрелась грубовато, а вместо газончика наблюдалось буйство травяной поросли.
Брайан не дал мне ни секунды на раздумья и снова решительно потащил вперед. В калитку мы протиснулись вместе, являя собой сросшихся «сиамских близнецов».
— Я уже согрелась, можешь больше на сжимать меня так крепко, — я осторожно высвободилась из железных рук Брайана.
Мой друг молча разжал объятия, напоследок энергично растер мне плечи, и теперь мы оба стояли, оглядываясь по сторонам.
Если здесь когда-то и был газончик, то сейчас от него ничего не осталось. Яркая сочная растительность захватила весь небольшой участок перед домом, который в свою очередь тоже оброс девичьим виноградом и хмелем до самой крыши. Никто, видимо, уже давно не обрезал засохшие плети, и они, переплетаясь со свежими молодыми побегами, взбирались по стенам дома, закрывая весь фасад. До самой крыши. Не черепичной, а из потемневшей от времени и атмосферного воздействия…соломы. Правда, добротно и аккуратно уложенной.
— Крыша из соломы — это сверх моих ожиданий, — вырвалось у меня.
К дому вела узкая едва заметная дорожка из каменных плит, сквозь трещины в которых проросла густая трава. Можно подумать, что мы оказались в лесу, так бурно разрослись здесь все растения и кустарники. Я прошла по дорожке к дому и, оказавшись совсем близко, увидела, что окна закрыты деревянными ставнями, едва проглядывавшими сквозь плотно переплетенные лианы. Решительно сгребла в пучок холодные стебли, столько, сколько смогла ухватить, я рванула, безжалостно отдирая побеги, крепко цепляющиеся друг за друга и за поверхность стены.
— Ставни крепкие, но их сто лет никто не красил, — я разглядывала осыпающуюся на глазах старую краску, когда-то бывшую синей, а сейчас имевшую неприглядный цвет засохших чернил. Толстые и крепкие доски ставень наглухо закрывали окна и крепились мощными коваными навесами в виде переплетенных листьев. Красивая, искусная работа, скорее всего, сделано по индивидуальному заказу. Сомневаюсь, что сейчас многие мастера делают такую красоту. Хотя, может быть, я и правда отстала от здешней жизни и ничего не понимаю в местных обычаях, привычках, вкусах и умениях местных жителей.
Я повернулась к Брайану, стоящему чуть позади и наблюдавшему за моими действиями.
— Мне кажется, мы попали в какой-то временной провал, — растерянно развела руками, — здесь никто не живет уже лет десять, а то и больше. И разве подобное строение можно назвать коттеджем? Это домик со старой рождественской открытки или, скорее, с картинки из книжки сказок братьев Гримм, — воскликнула я, отступая на пару шагов и разглядывая дом.
Стены домика сложены из желтоватого камня, грубоватая фактура которого проглядывала сквозь растения. Крыша при ближайшем рассмотрении напоминала чешую разлохматившейся шишки. Я изумленно уставилась на эту взъерошенную «шляпу», не веря своим глазам. По правде говоря, солому используют для крыш довольно часто, но для меня это было нечто совершенно не вязавшееся с современной реальностью. Это в наш-то век гибкой черепицы и прочих практичных и надежных материалов! Трудно представить, что такой субъект как Кейран Уолш имел какое-то отношение к подобному строению, настолько они были из “разных измерений”. Наверное, он, так же как и я продает собственность, принадлежавшую когда-то престарелым родственникам.
Я продаю отличную квартиру своей бабули, чтобы переехать в этот заплесневелый «пряничный домик», а владелец хибары из страшной сказки будет жить в моей светлой квартире в престижном центре города. Спрашивается, чья бабушка больше радуется за своего потомка, взирая на нас с небес?