— Брайан, не мог бы ты еще задержаться, — сказала, когда они с Пэтти подошли к дверям.
Патриция остановилась, как вкопанная и с возмущением воззрилась на меня. Я видела, как ей хочется что-то сказать, но она сдержалась и только посмотрела на Брайана, ожидая, что скажет он.
— Конечно, — спокойно отозвался мой друг.
Чмокнул Пэтти в щеку, прощаясь с ней, тут же сбросил кроссовки и куртку и вернулся в гостиную, оставив нас с подругой один на один в прихожей. Патриция уставилась на меня пламенным взглядом.
— Не морочь ему голову, — зашептала она горячо, приблизив ко мне свое напряженное личико. — Думаешь, я не вижу, что между вами что-то происходит. Брайана словно подменили, он сам не свой и…
— …и не стоит нам с тобой это обсуждать, — разозлилась я. — Извини, но иногда ты суешься не в свое дело, Пэтти. Я бесконечно благодарна тебе за помощь, но меня не интересуют ни твои советы, ни твое мнение насчет меня и Брайана.
— Ага! — прошипела она почти торжествующе, — значит, есть некая территория, где «ты и Брайан».
— Эта «территория», как ты выразилась, существовала всегда, — парировала я. — И тебе это прекрасно известно. Мы, по сути, никогда не были «тремя поросятами», хоть и дружили, но больше и чаще общались поврозь, парами — я и Брайан, я и ты. Разве не так?
Несмотря на то, что чуть раньше я думала иначе, но с моим отъездом Пэтти и Брайан не стали более близкими друзьями, вытеснив меня. Получается, что я была и оставалась объединяющим звеном нашей троицы.
Пэтти фыркнула, продолжая выразительно поедать меня глазами. Я почти видела, как она искрит, словно оголенный провод.
— Не разрушай то, что есть, Хейз, — не сдавалась подруга. — Что бы ты ни говорила, мы — друзья, очень давние друзья. Не забывай это, прошу. И это не совет и не мнение, это просьба. Переходить границу с Брайаном… неправильно.
Пэтти права, но все это я прекрасно понимала сама, и она, к счастью, не знала, что границу мы давно нарушили. И действительно ни к чему хорошему это нас не привело. Я почти «сломала» Брайана, а теперь снова собиралась сделать ему больно.
— Если Брайан… — снова начала Пэтти.
Её упертости можно только удивляться. Придется прибегнуть к крайним мерам. Возможно, не к самым красивым, но других вариантов остановить Пэтти я не знала.
— Хватит о Брайане, — прервала я подругу. — Он взрослый и умный человек, и свободный мужчина. Он сам разберется, что к чему. Не думаю, что он просил тебя стать его адвокатом или телохранителем.
Я сделала вдох поглубже и продолжила:
— И если уж продолжать обмен мнениями, то, как по мне, так ты бы лучше обратила весь свой пыл на собственного мужа. Он наизнанку выворачивается, чтобы тебе по-всякому угодить, а ты его не удостаиваешь и сотой долей того внимания, которое уделяешь мне и Брайану. Во всяком случае, в нашем присутствии. Ведешь себя, как королева, позволяющая себя обожать.
Щеки Патриции налились румянцем гнева, она набрала воздух, открыла и закрыла рот, собираясь разразиться какой-нибудь полной возмущения тирадой.
— Все, Пэтти, хватит, — решительно сказала я. — Мы сейчас поругаемся, а я этого совсем не хочу. Иди домой, к своему Колину, поблагодари его еще раз от меня за помощь. Он вовсе не такой простачок, каким ты его привыкла считать. Он классный парень, на редкость терпеливый и любит тебя безумно. У вас семья, а о нас с Брайаном тревожиться не нужно. Мы сами во всем разберемся.
Глаза Пэтти наполнялись слезами обиды, она слушала меня, и губы ее дрожали. Испугавшись, что она сейчас разревется, я порывисто обняла ее и чмокнула в щеку.
— Ничего не разрушится, если мы сами того не захотим, — сказала я, не очень веря в это.
Патриция сдула прядку волос, упавшую ей на лицо, и не сводила с меня широко раскрытых глаз.
— Пока, — сдавленно проговорила она, открыла дверь и вышла.
Пэтти быстро шагала к калитке, где за каменным ограждением участка ярким пятном выделялся припаркованный напротив дома ее желтый MINI Cooper. Я подождала, пока автомобиль скроется из виду, только тогда закрыла дверь и пошла к Брайану.
…Мы уселись рядом на диване, я собрала остатки мужества и заговорила, чувствуя себя отвратительной актрисой, хотя была абсолютно искренна.
В этом чужом и незнакомом доме начиналась новая глава моей жизни, и не хотелось, чтобы нечто искаженное и неправильное поселилось здесь вместе со мной.
Я говорила Брайану, что не хочу и не могу его обманывать, давать пустых надежд и обещаний, которые не выполню. И что ужасно сожалею о том, что мне приходится говорить все это ему. Ужасная банальщина, которая не в состоянии выразить и сотой доли того, что мне хотелось передать.
Брайан слушал молча, и взгляд его ясных глаз постепенно становился непроницаемым, словно обращался внутрь.
Когда я замолчала, он привлек меня к себе, жар его ладони сразу проник сквозь тонкую ткань футболки. Я сжалась, давясь невыплаканными слезами, от которых пекло в горле, словно я наелась самого жгучего чили.
— То, что случилось между нами, было чудесно, но потом я чувствовала себя последней гадиной… — сдавленно прошептала я.
— А вот это ты напрасно, — отозвался Брайан, и голос его чуть дрогнул, — но спасибо за честность и прямоту.
— Мне надо голову оторвать за то, что натворила…
— Тогда и мне тоже. Вместе ведь творили, взрослые же люди, — хмыкнул Брайан. — И, знаешь, не думаю, что это повод, чтобы так… изводить себя.
Я промолчала, не уточняя, что изводит меня не только нарушенная гармония в отношениях с ним.
— Послушай, Хейз, — осторожно заговорил Брайан. Рука его на моем плече напряглась. — Ты сейчас растеряна, сбита с толку. Развод, переезды, прочие неприятности. Тут еще я набросился, как оголодавший волк. Может, мы, в самом деле, поспешили? Тебе надо разобраться. Возможно, между нами как раз все правильно… Я подожду…
Я медленно покачала головой.
— Я… Есть другой.
Признание сорвалось с губ неожиданно, и Брайан замер, словно окаменел.
— Он… уже был до того, как ты вернулась сюда? — ровным голосом спросил он.
— Нет. Я встретила его здесь. Совсем недавно.
— Я его знаю?
— Нет.
— Вы сейчас… вместе?
— Нет. И не можем быть вместе, — я сказала это вслух и поняла, что выжгла эту неоспоримую истину на небесах, настолько она очевидна. — Он не свободен…
Воцарилась тишина.
Брайан казался спокойным, но я ощущала, как внутри него что-то болезненно сжалось.
От очередного приступа осознания, что я все делаю и говорю неправильно, невпопад и хочу не того, что надо бы хотеть, из моих глаз потекли слезы, и как не старалась, не смогла остановить горько-соленый поток.
— Ну, что ты плачешь, Хейз? — Брайан отстранился и посмотрел на меня. Его лицо застыло, лишь на скулах чуть двигались желваки.
— Если от жалости ко мне, то не стоит. Я не настолько жалок. А если это относится к тому, другому… Извини, не готов становиться для тебя жилеткой.
Я не узнавала его голос, звучавший глухо и бесцветно. Понимая, что он прав, все же чувствовала укол обиды. Так Брайан еще никогда не разговаривал со мной, но я это заслужила.
Стало страшно от того, что сейчас может прерваться и безвозвратно уйти что-то очень и очень важное.
Поток слез прервался сам собой, но осталась непереносимая горечь.
— Брай… — прошептала я.
Он ответил не сразу.
— Да?
— Не хочу тебя потерять…
Он издал какой-то звук, похожий на короткий хриплый смешок. Снова пауза, словно он раздумывал над ответом.
— Не потеряешь. Я от тебя не отвяжусь, не надейся.
Мы оба притихли на какое-то время.
— Тот раз был, как стихия… Ну, что с этим поделаешь — отказали тормоза. Крышесносный секс двух свободных взрослых людей. Честно говоря, не думаю, что мы с тобой смогли бы избежать этого, — заговорил Брайан, когда я немного успокоилась. — Это как острая потребность в чем-то, что нельзя проигнорировать. Я, конечно, надеялся на что-то большее, но ты довольно ясно дала понять, что не жаждешь этого. А я не настолько похотливый придурок, чтобы ничего не замечать и думать только о том, как бы трахнуть волнующую меня женщину еще разок, невзирая на то, что она явно избегает… контактов. А если женщина не поддается, то не стану спешить с тем, чтобы записать ее в стервы и гордо уйти под лозунгом «Она меня недостойна», заклеймив навечно презрением. Так что тебе от меня не избавиться.