— Тогда отчего же такая страсть к цыганской жизни? — не унимался Кейран.
Я повернулась к нему, посмотрела в глаза, полные неподдельного интереса.
— Никакой страсти. Просто так получилось, — ответила и отвернулась, надеясь, что ясно даю понять о нежелании продолжать эту тему.
Все было понято правильно.
Он снова наблюдал за тем, как я готовила завтрак, и немного поучаствовал, накрыв на стол. Какое-то время мы молчали, потом я спросила:
— Это дом твоих родственников?
— Дом принадлежал моей семье, — ответил Кейран. — Здесь я рос до пятнадцати лет.
— А твои… родные?
— Что — родные? — в голосе Кейрана появилась натянутость. Или настороженность.
— Они у тебя есть? Дом ты продал… — я оглянулась на него, стоящего чуть позади и наблюдавшего, как я переворачиваю оладьи на сковороде. — Извини, что спрашиваю.
— Почему извиняешься? Здесь нет никаких тайн. И я не впадаю в депрессию при упоминании о родственниках. У меня просто почти никого не осталось, — спокойно ответил Кейран.
Он переместился, чтобы мы могли видеть друг друга, встав сбоку от плиты у пустой стены.
— Здесь жили мои бабка и дед. Они меня и воспитали. Отца я не видел, и ничего о нем не знаю, а мама умерла, когда мне не исполнилось и пяти. Сейчас из всей родни только дед остался.
Кейран помолчал и добавил:
— Он давно живет… в другом месте. А дом пустовал долгие годы. Тебе, кстати, как здесь? Честно говоря, с трудом представляю, такую… тебя, живущую в этом доме, — он поморщился. — Меня терзает чувство вины, что не смог предложить тебе ничего лучше.
— Не терзайся напрасно, — отозвалась я, невольно рассмеявшись. — Мне дом понравился, иначе бы сюда не переехала. ЧуднО все это, конечно. Я, вообще-то, городской житель. Но…
Мне захотелось показать ему амулет и спросить, что он думает (или знает) о совпадении узоров на нем с теми, что использованы в оформлении дома. Уже открыла рот, но передумала, представив, как это может выглядеть. Особенно, если начать углубляться в то, что это совпадение и послужило толчком к моему решению сюда переехать.
Я коротко взглянула на Кейрана — он вскинул брови и смотрел на меня, ожидая, что продолжу после «но».
— Но произошло некоторое стечение обстоятельств. И нечто вроде озарения, — я снова взглянула на Кейрана. — Немного безумно звучит, да? Знаю. Но, правда, это как вдруг зайдешь в тупик, а потом наткнешься на неожиданный указатель направления.
Кейран помолчал, внимательно глядя на меня.
— Уверен, что у тебя имелась веская причина принять решение, — серьезно сказал он. — Дом в не очень хорошем состоянии, знаю. И участок, как джунгли, — добавил с явным сожалением в голосе. — Я вернусь из Столицы и помогу тебе привести здесь все в порядок.
— Спасибо. Но не нужно. Я уже решаю вопрос с участком. Если ты не заметил, уже кое-что сделано. И остальное тоже решу потихоньку. В собственном ритме.
— И все же…
— Кейран, спасибо, — твердо повторила я. — Кстати, на чердаке стоят две какие-то коробки. Заберешь?
— Коробки? — переспросил равнодушно. — Что за коробки? Взгляну на них в следующий раз.
«В следующий раз»? Хорошо. Значит «следующий раз» возможен. Я шмыгнула носом, маскируя этим вздох облегчения.
— Слушай, а что за комнатенка на втором этаже? Маленькая, как чуланчик, но с большим окном.
Лицо у Кейрана застыло, он отвернулся, и, глядя в сторону, сказал:
— Точно не скажу. Помню только, что второй этаж пару раз перепланировали, но я в это не вникал. Когда подрос и стал что-то соображать, перебрался на чердак. Там было мое безраздельное персональное царство. И первая в жизни фотостудия.
— Понятно, — отозвалась я. — Чердак выглядит здорово — чистый и просторный. Для подростка настоящее раздолье. Только низковат для тебя, — добавила, окидывая взглядом высокую фигуру Кейрана.
— Тогда я и сам был пониже.
Я дожарила горку оладий, мы поели, продолжая болтать. Кейран кушал так, словно простые кругляши из пресного теста с магазинным джемом были нектаром и амброзией. Он даже прикрывал глаза от удовольствия, проглатывая очередной кусочек. Выпил две кружки кофе и засобирался.
— Сейчас почти восемь, а у меня самолет в двенадцать, — он поднялся из-за стола.
— Да, ты говорил, — отозвалась я.
— Надо заехать домой, собраться, — говорил, топчась на месте.
— Конечно.
Он замолчал, приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать и передумал. Потом развернулся и вышел из кухни. Я не спешила за ним, сначала убрала со стола грязную посуду и перевела дух.
Войдя в гостиную, увидела, как Кейран натягивал пиджак, хлопал себя по карманам, оглядывался, хмуря брови. Мне показалось, что он нарочно тянет время, но не нашлась, что сказать, чтобы помочь ему. И себе.
— Я вернусь через два дня, — заговорил Кейран. — И, если ты не против, позвоню.
— Конечно, звони, — кивнула, начиная дрожать.
То ощущение невероятной близости, что возникло между нами накануне и продолжалось всю ночь вдруг обострилось, став почти болезненным. Волшебство испарялось, а вместо него появлялся клубящийся страх и опасение, что все было случайным, неправильным и очень мимолетным. Я боялась, что мы затерялись где-то ненадолго, а теперь затмение миновало, и мы выходим на знакомые привычные дороги — каждый на свою.
Кейран вытащил ключи от машины из кармана и направился на выход.
Я обогнала его в коридоре и первая подошла к двери, открыла ее, выпуская гостя.
Кейран остановился, повернулся, порывисто обнял меня и крепко прижал к себе. Я с удивлением почувствовала, что он тоже немного дрожит, словно от перенапряжения, как бывает, когда долго держишь большой вес на вытянутых руках.
— Не исчезай никуда, пока меня не будет, — негромко сказал он, кладя подбородок мне на макушку. — Пожалуйста, не переезжай пока больше…
Я нервно хихикнула, утыкаясь носом с ямку на его шее, видневшуюся в расстегнутом вороте рубашки. Тихо вдохнула. Кейран пах чистотой и очень слабо каким-то парфюмом, с едва уловимыми смолистыми, древесными нотками. Запах, похожий на тот, что смешивает и разносит ветер, свободно дующий на пустошах и долинах, залетающий в подлесок, проносящийся над покрытой травами почвой и среди листвы.
— Постараюсь задержаться здесь, — проговорила глухо.
Он кивнул, наклонился, скользнул приоткрытым ртом по моей щеке, нашел губы и впился поцелуем. Одна его рука погладила мне спину, легла на поясницу, мягко, но настойчиво надавила. Его возбуждение вжималось в низ моего живота, заставив податься навстречу и замереть, чувствуя нарастающую густую волну жара.
Наши тела соприкасались в недвусмысленном доказательстве взаимного желания, мощного и глубокого, совсем не случайного. Предвкушение взволновало до предела, оно насыщало воздух, плотно обволакивая нас обоих. Но подчиниться сиюминутному порыву прямо сейчас казалось равноценным тому, как если плеснуть в костер воды, не давая разгореться.
— Хочу тебя всю. Слышишь меня? — осипшим голосом зашептал Кейран. — Долго… Медленно… Глубоко… Нежно…
Слушая его голос, я прикрыла глаза и судорожно вцепилась в плечи Кейрана.
Его дрожь и напряжение передались мне, а может, и были моими, а слова становились обжигающим касанием, путами, в которые я уже попалась, не имея желания освободиться.
Медленно и с усилием Кейран отстранился, придерживая меня за предплечья. Мускулы его словно окаменели, бугрясь под тканью пиджака.
— Хейз, у тебя есть кто-нибудь? — вдруг спросил он, напряженно вглядываясь мне в лицо.
Я отрицательно помотала головой. Он воздел глаза к потолку и пробормотал:
— Два дня…
Выпустил меня, отступил на полшага.
— Поскорее обустраивайся на новом месте, — ровным голосом сказал Кейран. — Первым делом купи кровать, — добавил он чуть тише.
Наклонился к моему лицу, быстрым касанием губ оставил на моей щеке нежный поцелуй и вышел.
Я закрыла за ним дверь, развернулась лицом внутрь дома и уставилась перед собой невидящими глазами.
Никаких мыслей не осталось, из головы все разом просто унеслось. Было лишь ощущение поющего, как струна тела, и подгибающихся бескостных ног.