Вот только имелась опасность создать нечто невозможное, немыслимое. Нечто, что переполнит настолько, что даже мысль о том, чтобы утратить хотя бы малую частицу этого, или обмануться в ожиданиях, убьет меня наповал.
***
Кейран возвращался в почти пустом автобусе. Сидел, прикрыв глаза и привалившись плечом к окну.
Он отвез Брайана с дочкой домой, и за их недолгое общение кое-что понял.
Этот приятный парень не был просто другом Хейз. Или хотел бы быть больше, чем другом.
У Хейз дома они как два павлина мерялись хвостами, и тайные мотивы обоих «самцов» были очень плохо скрыты. Но если Хейз и чувствовала себя неловко в их присутствии, то Кейран ничего такого не заметил.
Он вспомнил, как она прильнула к его плечу, когда он приобнял ее и демонстративно запечатлел на нежной щеке собственнический поцелуй. Мальчишеский поступок, но реакция Хейз оказалась… весомой. И однозначной. Кейран увидел, что она не колеблется, не выбирает.
А если и выбирала, то уже точно определилась.
Автобус домчал до нужной остановки, и до дома Кейран почти бежал, горя от нетерпения.
На участке, сидя на корточках, возилась с рассадой какая-то девушка в ярких садовых перчатках.
Заметив его, незнакомка повернулась, привстала, сдула упавшую на лоб светлую прядь, выбившуюся из небрежно закрученного узла волос. Кейран машинально поздоровался, а девица что-то невнятно пробормотала в ответ, и залилась пунцовым румянцем, опуская глаза, словно он прошел мимо нее в кружевных стрингах танцующей походкой.
***
Едва Кейран, Брайан и Джун уехали, я помчалась в ванную на второй этаж. Контрастный душ привел меня почти в норму. Я вымыла волосы, высушила их и заплела в свободную косу. Надела красивое белье — белое, кружевное — джинсы и белую же блузку.
Посмотрела на себя в зеркало: во мне словно трепетало, пульсировало какое-то дополнительное сердце, родившееся вместе с тем, что вошло в мою жизнь недавно.
И я должна слушать его биение и понимать, что требуется от меня, чтобы этот трепет не смолк.
Звонок в дверь сорвал меня с места. Я бросилась вниз по лестнице, едва не вереща, как маленькая Джун в ожидании папочки: «Кейран приехал! Кейран!»
Он шагнул вперед, оттесняя меня вглубь коридора, ногой захлопнул дверь за собой, защелкнул замок. Из-за плеча Кейрана я успела увидеть Уну, работавшую на участке. Она сосредоточенно копалась в земле, сидя на корточках, и казалась полностью поглощенной своим занятием.
— У тебя не дом, а проходной двор… — пробормотал Кейран, сгребая меня в охапку и накрывая ртом мои губы.
Колени мгновенно безболезненно лишились костей и подогнулись. Если бы не горячие сильные руки, поддержавшие меня, я бы свалилась на пол мяконькой тряпицей.
Он остановился там, где начал целовать. Поцелуи его поначалу были похожи на наступление оголодавшей и отчаявшейся армии. Затем стали медленнее, глубже, более требовательными, настойчивыми, но при этом нежными. И такими дурманящими, что хмельной жар окутывал меня, разливался по всему телу до пальцев на ногах, которые непроизвольно поджимались.
Его губы брали меня измором, не давая возможности ничего сообразить. Весь контроль перешел к Кейрану, а он не мог и не собирался больше ждать.
— Кейран… там… там, в саду девушка… она… — смогла выдохнуть я, на миг освободив губы из захвата его влажного горячего рта.
— Мне плевать… пусть хоть гарда* будем приступом брать дом. Плевать, слышишь? Смирись, Хейз, я не остановлюсь… Просто не смогу… — прошептал он охрипшим голосом, продолжая целовать меня между словами.
Он взял мое лицо в ладони и держал, не собираясь отпускать, пока не выпьет меня целиком, не насытится за все время, что пришлось ждать.
А ждать пришлось целую жизнь.
Сдаваясь, я подняла руки и положила на его закаменевшие от напряжения плечи, и мне тут же захотелось притянуть его еще ближе и никогда не отпускать. Что я и сделала, прижимаясь к его телу своим, мгновенно чувствуя его отклик.
Я приникла к нему и жадно впитывала те ощущения, в которых так нуждалась — он рядом, еще ближе, чем я могла представить, весь целиком, жаркий и твердый. И мой.
Не прекращая меня целовать, он ухватил одну мою руку, лежащую на его плече, решительно сжал запястье, опустил вниз и завел между нашими телами.
Чуть качнул бедрами, отстраняясь ровно на столько, чтобы положить мою ладонь на себя. Туда, где его естество было таким упругим и подрагивало в нетерпении, мгновенно реагируя на мое прикосновение. Я слегка сжала пальцы, вызывая у Кейрана низкий, хрипловатый стон. Он снова подался навстречу и поймал мою руку в плен наших тел, не позволяя мне убрать ее и не давая двигаться.
Его рука скользнула по моей щеке, шее, ниже, оставляя горячий след, который не таял, не исчезал, а оставался пылать даже на коже, скрытой одеждой.
Ладонь Кейрана погладила мою грудь, вверх-вниз, легла сверху, чуть сжала и снова погладила… Соски стали упругими, выпирая через кружево бюстгальтера и тонкую ткань блузки.
Еще не раздев меня, не прикоснувшись везде, где я хотела его прикосновений, Кейран уже превращал меня в одно всеобъемлющее, голое и голодное желание.
Я привстала на цыпочки, выгибаясь навстречу его ласкам. Рука Кейрана сместилась ниже, легла между моих бедер, надавила, стала двигаться, вынуждая следовать за ритмом, в котором я так нуждалась. На какой-то отрезок времени не осталось ничего, кроме движения тел и наших рук, ласкающих друг друга через одежду.
Его рука остановилась, доведя меня до точки, в которой я зависла, задыхаясь, и пылая как в лихорадке от избытка ощущений, от наполненности, которая так и не нашла выхода.
Я вцепилась в Кейрана, уткнувшись лбом ему в плечо.
— Кей…. Боже, я не… — вырвалось у меня в отчаянии.
— Знаю… — прошептал он мне на ухо, и я почувствовала, что его губы дрогнули в улыбке.
Он мучил меня, заставляя забыть обо всем. И мне уже действительно было все равно — кто бы не находился за дверью и не рвался в нее.
Мою ладонь, все еще лежащую на горячей пульсирующей выпуклости под тканью его брюк, Кейран на миг сильнее прижал к себе и тут же мягко убрал мою руку, заведя мне за спину. Наши бедра соединились, снова затанцевали, плавно задвигались, как в медленном, невероятно чувственном танго, повышая и без того немыслимый накал желания.
Я потерялась в лабиринте собственных чувств, восхитительного неконтролируемого напряжения, не испытывая ни малейшего желания когда-либо выбраться из этого лабиринта.
Мы стояли посреди коридора, заставленного коробками, в двух шагах от входной двери, и теряли разум, изнывая и не в силах остановить происходящее.
Голова моя поплыла, зрение и слух отключились, но я все-таки смогла пролепетать срывающимся голосом:
— Но, Кей, там… за дверью…
— Опять ты за свое… — прохрипел он.
Развернулся в ловком и стремительном па, и плавно стал двигаться, отступая к двери в гостиную, держа меня одной рукой за спину, второй под попу. Сейчас он не целовал меня, но его лицо было так близко, что мы обменивались прерывистым дыханием, ощущали бешеные толчки сердец, которые словно в двери колотились в наши грудные клетки. Взгляды не отрывались друг от друга, тепло тел смешивалось, рождая какой-то единый жар, соединивший нас и отгородивший от всего мира…
Кейран завел нас в наполненную тишиной комнату, остановился посередине, почти отпустил меня, но не отстранился, не изменил ни миллиметра расстояния между нами. Он словно проверял степень моей решимости, давая шанс отступить, передумать.
Я ответила, целуя его в губы, оставляя дорожку поцелуев по линии подбородка, к шее, впадинке между ключицами. Пальцы сами расстегнули пуговки его рубашки, легли на пылающую кожу…
***
Кейран в два шага увлек Хейз к дивану.
Он целовал ее, пока опускался на сиденье, держал, не давая пошевелиться, не позволив сесть рядом или к нему на колени, не дал отступить. Прервав поцелуй, снизу вверх смотрел на неё, стоящую перед ним, и глаза его сейчас были темными, почти черными.