Брови молодого человека резко взлетели вверх. Руки инстинктивно дернулись, приподнялись и… сомкнулись на талии девушки. И мне показалось, что в какой-то момент, Брайан забылся и ответил на поцелуй, который вовсе не выглядел неловким чмоком. Все движения Уны были удивительно естественны и грациозны. Куда делась та краснеющая девочка, которая давилась смущением от одного только взгляда в ее сторону?
Я отпрянула в сторону, уходя с линии наблюдения и с усилием заставляя себя не пялиться на неожиданно сказочно красивую картинку, похожую на где-то виденную иллюстрацию или смутное воспоминание — слившаяся в объятии-поцелуе парочка на фоне ветвей яблони, усыпанных распустившимися бело-розовыми цветами.
Терпения хватило на пару секунд и я выглянула в окно снова: слегка обалдевший Брайан шагал к дому. Уна исчезла из поля зрения. Судя по покачивающимся веткам яблони, она снова вернулась к своему занятию — превращать хаос в гармонию. При этом явно умудрилась поселить хаос и смятение в привычном мироощущении моего друга.
Входя в кухонную дверь, Брайан сразу поинтересовался.
— Видела?
— Это было… довольно неожиданно, — честно призналась я. — Не увидела бы сама, в жизни бы не поверила.
— Чувствую себя совратителем малолетки, — изрек Брайан.
«Вот уж кто кого…» — подумала я, а вслух осторожно заметила:
— Не такая уж она и малолетка. Ей девятнадцать.
— По сравнению со мной она малолетка, — мрачно отрезал Брайан, садясь за стол.
— Десять лет разницы это немного, — отозвалась я, понимая, что пора заткнуться.
Брайан покосился на меня с подозрением, нахмурился. А я прямо видела, как слова накапливаются и толпятся в нетерпении, готовые слететь с его губ.
— Куда тебя понесло, Хейз? И чего это я, как безмозглый бобик пошел у тебя на поводу! Ты чего, в сводни заделаться решила? — осенило вдруг его. — С какого перепугу я вообще тебя послушал и полез с этой пряжкой! — все больше распалялся мой друг.
— Да успокойся ты! Что такого уж страшного произошло? Девочке понравилась грошовая безделушка, ты ей ее подарил. Без всяких задних мыслей. Уна просто умеет искренне радоваться мелочам, а ты здесь слюной брызжешь. Подумаешь, получил восторженный, невинный поцелуй благодарности от юной девы.
— Невинный?! Да она пыталась просунуть язык мне в рот.
— Пыталась? — я не выдержала и прыснула, глядя на сбитого с толку Брайана.
Он только одарил меня мрачным взглядом и нервно поскреб макушку.
Честно говоря, мне показалось, что «попытка» Уны удалась, но вслух я, конечно, ничего не сказала.
…За ланчем Брайан и Уна отважно сидели лицом к лицу. И никто не давился едой и не захлебывался чаем.
Наша юная знакомая совсем мало говорила, большую часть времени сидела, скромно прикрыв глаза длинными золотистыми ресницами, а клубнично-сиропный румянец привычно заливал её нежные щеки.
Брайан вполне убедительно изображал зрелую невозмутимость и уравновешенность. Но несколько коротких, равных взмаху ресниц взглядов в сторону Уны выдавали его внезапную заинтересованность. Или озадаченность.
После ланча Брайан сразу ушел, прихватив ноутбук с готовым черновиком баланса.
Уна помогла убрать со стола, поставила тарелки в раковину и остановилась рядом, поглядывая на меня.
— Наверное, вы… видели? — произнесла она тихо.
Я утвердительно кивнула.
— Осуждаете меня? — сквозь тихий вздох пробормотала Уна.
Она стояла, опустив плечи, и не решалась смотреть прямо. Снова с ней произошла метаморфоза. Порывистая, как ветерок и звенящая искренней радостью «фея цветов», что подарила Брайану поцелуй, исчезла без следа.
— С чего бы мне тебя осуждать? — отозвалась я. — И за что? И еще, Уна, давай уже перейдем на «ты».
Она смущенно засопела, потопталась на месте, вскинула опущенный взгляд.
— Понимаете… понимаешь, Хейз, — осторожно проговорила она. — Брайан считает меня ребенком. Вчера, когда мы были в магазине, он разговаривал со мной так… снисходительно. Шутил и все такое, словно я какой-то подросток-одуванчик. Но я-то вовсе не ребенок! А он мне очень… нравится и….
Она запнулась, принялась водить пальцем по краю раковины.
— Я знаю, про пряжку ты ему сказала. Ну, и ты видела, как я… Глупо, да? — заговорила она снова. — Я, наверное, выглядела полной дурой, когда кинулась на него. И что он только подумал обо мне…
— Пусть он и считал тебя ребенком, но это ведь не так, — твердо сказала я. — Ты действительно уже не ребенок. Думаю, Брайан это увидел.
Уна нахмурилась и какое-то время смотрела на меня с недоверием и словно ждала, что я продолжу говорить. Но что я могла еще сказать? Советы давать я не собиралась, да никто их и не спрашивал.
Очередной раз вспомнила отдалившуюся от нас подругу Патрицию, которая своим вмешательством невольно изменила мою жизнь. Но она проявляла активность, действуя в рамках моих планов, о которых знала. Я же пыталась вмешаться в совсем иные сферы, не будучи уверенной, что вмешиваться вообще стоит.
А Уна стояла рядом и чего-то ждала.
— Веди себя естественно, как ни в чем ни бывало. Будь сама собой, — и это был единственное, что я могла добавить.
Ну, да, было похоже, что я методом тыка попыталась провести некий эксперимент и не была уверена, насколько он удался. Теперь готова была самоустраниться и отойти от темы.
«Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».
Кейран сказал, что я заботливая. Но ведь забота не должна проявляться только в том, чтобы вкусно накормить или погладить рубашку. Мне вот ужасно хотелось позаботиться о том, чтобы Брайан, наконец, почувствовал себя нужным и любимым.
Невозможно не попасть под действие поразительного обаяния этого молодого и красивого мужчины. Странно было даже предположить, что он одинок и станет смущаться неожиданных знаков внимания, проявленных в его адрес. Где-то, проходя по своему жизненному пути, он явно свернул не туда. Не редкость, конечно, такое происходит с большинством из нас. Но именно таким, как Брайан нельзя оставаться одинокими из-за их нерастраченной потребности искренне любить и быть любимыми. И если я могу этому как-то посодействовать, то непременно сделаю это.
Но все же постараюсь ограничить свое участие лишь нежными дружескими тычками в упрямую вихрастую макушку и малюсенькими, ни к чему не обязывающими «хлебными крошками». Вроде простой деревянной пряжки из волшебного магазинчика Эвлинн.
***
Осознание себя, как части чьей-то жизни, чьих-то эмоций и переживаний, и новое понимание многих моментов бытия — всё это мягко сыпалось откуда-то, совсем как нежные лепестки яблоневого цвета.
Эдемский сад, полный возможностей и искушений, только зацветал. В нем еще не созрели запретные Плоды познания и ничто не напоминало, что Свет не может существовать без Тени. А Тень уже наползала из невиданных, невозможных, неосознаваемых далей. Древняя сила, закосневшая в своем упрямом стремлении, вечная и нерушимая, как само мироздание, рвалась установить равновесие, нарушенное когда-то.
Среди миллиардов живущих, чувствующих, строго соблюдающих и легко нарушающих законы людей эта сила выбрала только двоих. И, затаившись, наблюдала и развлекалась, в легкую просчитывая, как и когда вмешаться.
***
Вечер стал волшебным завершением удивительного дня. Дня, в котором случилось много того, что в другое время прошло бы почти незаметным. Но сейчас всё виделось и ощущалось острее и тоньше, чем когда-либо, и любые мелочи становились значительными.
Я тонула в океанической глубине глаз Кейрана, сидя напротив него в небольшом пабе в центре нашего города. Я наблюдала, как его губы оставляют влажный след на запотевшем пивном бокале, и мне хотелось коснуться этих губ, слизнуть с них капельки влаги. Ощутить на их гладкости горьковатый привкус хмеля и сладость самого поцелуя…
Голова закружилась от мыслей и ощущений, ставших почти реальными.
— Куда ты смотришь? — раздался негромкий голос Кейрана.
— На тебя, — не задумываясь, ответила я.