Я люблю Кейрана в тех координатах реальности, в которых живу. Могу повторить это ему, себе, кому угодно. Пусть весь мир об этом знает, потому что в этом сила, необходимая мне, чтобы идти дальше. И просто жить, зная, ради чего и ради кого буду просыпаться утром.
— Только не смейся надо мной, — сказала я ему ранним утром, удобней устраиваясь в его объятиях, в которых он держал меня всю ночь, — но все совсем не просто так и не случайно. Веришь в это, хоть капельку? Скажи честно, без своих этих скользких уловок.
— Каких еще скользких уловок? — он озадаченно наморщил лоб, с удивлением взглянув на меня. — Я всегда говорю, что думаю. У меня, как у пьяницы — что на уме, то и на языке.
— Ну, да. Конечно.
— Ты скривилась. Обидеть хочешь, уличив в лицемерии? — в глазах Кейрана мелькнула искорка усмешки.
— Ни в лицемерии. Ты бываешь до жути невозмутимый. Ни одной эмоции. Я порой теряюсь, глядя на тебя.
— Не теряйся, сладкая моя, — он поцеловал меня в лоб. — Для тебя я открыт, а прочим демонстрация моей эмоциональной возбудимости ни к чему.
— Убедил, — согласилась я. — Тогда ответь на вопрос.
— Что все не просто так и не случайно? Нас двоих имеешь в виду?
— Да, но не только. Есть еще кое-что…
Не дожидаясь, пока Кейран что-то скажет, я соскочила с кровати, утянув за собой простыню, и подошла к окну. Там, за шторой, на подоконнике лежал амулет, подаренный мне Эвлинн. Некоторое время я его не носила, храня в шкатулке. А вчера днем вытащила и положила сюда, сама не зная зачем.
— Вот, смотри, — я забралась на кровать, встала на коленки и протянула подвеску Кейрану.
Он взял амулет, держа его за шнурок, поднес к глазам, какое-то время рассматривал, хмуря темные брови, а я молчала, наблюдая за ним.
Он все понял довольно быстро. Взгляд его медленно переместился от подвески на стену, прослеживая полосу орнамента под потолком. Кейран задрал голову, глядя на спинку кровати.
— Не могу не замечать мелочи, фиксируюсь на них, как собака на запахах, — прокомментировал он и заключил: — Не заметить сходство орнаментов просто невозможно.
Кейран сел на постели, обвел глазами комнату еще раз, снова посмотрел на амулет.
— Откуда он у тебя?
— Подарила одна замечательная женщина, знакомая Брайана.
При упоминании имени моего друга лицо Кейрана застыло. Я сделала вид, что ничего не заметила и вкратце рассказала историю посещения магазинчика сувениров и то, как амулет подтолкнул меня к решению купить дом.
— Так ты веришь в случайные неслучайности? — допытывалась я.
— Верю, — Кейран притянул меня к себе, крепко прижимая к теплой груди с порослью темных волосков. — Ты — моя случайная неслучайность. Но в тебя я поверил не сразу. Как увидел первый раз, подумал — это наваждение какое-то. И ты пахнешь всегда так волшебно… — придерживая меня под спину, он чуть отклонил мое тело назад, уткнулся носом мне в ключицу, щекоча своим дыханием. Поцеловал медленно, жадно, водя языком по шее, груди. Заставил задыхаться и ерзать и вдруг выпрямился, увлекая меня за собой. Надел амулет мне на шею, высвобождая волосы из-под шнурка. Чуть отстранился, откинулся назад, опираясь на руки.
— А эта штуковина и орнамент на стенах. Интересная тема, но думаю, на то есть объяснение. И отнюдь не случайное, не мистическое.
Он внимательно смотрел на меня, словно ожидал чего-то.
Не дав Кейрану опомниться, я стянула его с кровати, и мы, голые, отправились на чердак. Он не сопротивлялся, ничего не спрашивал, просто шел следом. У лестницы «любезно» пропустил вперед, позволив подняться первой. Я тихонько усмехнулась, услышав, как он судорожно проглотил короткий, хриплый стон.
На чердаке открыла коробки, предоставив ему самому посмотреть их содержимое.
Кейран бросил хмурый взгляд на детские вещички, упакованные в матерчатую сумку, и небрежно положил их обратно в коробку, утратив к ним всяческий интерес. А вот безделушки, хранившиеся во второй коробке, разглядывал долго и тщательно.
— Ты не знал, что здесь, в доме, что-то оставалось из вещей? Это ведь ваши вещи? — спрашивала я, не в силах удержаться от вопросов.
— Наши? Что ты имеешь в виду под словом «наши»? — Кейран крутил в руках торквес с наконечниками из двух сжатых кулаков.
— Ваши, значит твои и твоей семьи.
— Нет, я не знал ничего про вещи, — подумав, ответил Кейран. Лицо его застыло, взгляд потемнел. — Ничего из этого я не узнаю. Не представляю, кому все это принадлежит. Я на чердак не заглядывал лет пятнадцать. Как уехал из этого дома, так и не поднимался больше сюда. Последний раз был здесь, когда приезжал на каникулы из колледжа. Забрал кое-что, остальные вещи сложил и сказал деду, чтобы он делал с ними, что посчитает нужным. Возвращаться в этот дом я не собирался. А когда возникла идея о продаже коттеджа, отсюда просто вывезли все подчистую.
— Может, твой дедушка знает, что это за вещи? До того момента, как вы решили дом продавать он жил здесь один? Прости, что допрашиваю, — поспешно добавила я.
— Почему просишь прощения? — Кейран посмотрел на меня с улыбкой. — Думаешь, я не хочу говорить о своей семье? Это так, но лишь отчасти. Я просто не знаю, что говорить, потому что многого вообще не знаю, не помню. Или не понимаю. Но да, дед жил здесь один. Бабушка умерла, когда мне исполнилось двенадцать. Больше шести лет мы жили с дедом вдвоем. Потом я уехал учиться, а дед остался в полном одиночестве.
— Он очень привлекательный мужчина, — заметила я. — Неужели больше никого не встретил, не женился?
— Не женился. У него довольно долго была женщина. Он жил у нее какое-то время, с момента, когда мы освободили дом и выставили его на продажу, и до… — Кейран провел рукой по волосам. — Тогда у деда начались проблемы с суставами, — продолжил он после небольшой паузы, — но он еще несколько лет держался бодро, работал, как одержимый. Накопил денег. Меня поддерживал. Позже я уже сам пошел работать параллельно с учебой и стал деду помогать. Он мою помощь принимал, и аккуратно складывал на отдельный счет. Благодаря деду и его бережливости я выучился, встал на ноги и смог купить первую квартиру.
— Тот лофт?
— Нет. Первой я купил крошечную квартирку на окраине. Обшарпанная студия, зато моя и отдельная. Слушай, — Кейран вскинул на меня слегка насмешливый взгляд, — а тебе не кажется странной картина, как двое голых людей стоят посреди пыльного чердака и ведут задушевные беседы?
— Полное обнажение, — кивнула я.
— Давай лучше отложим душевный стриптиз на потом, — Кейран решительно закрыл коробки и ногой отодвинул их к стене. Взгляд его медленно скользнул по мне.
— Ты похожа на языческую богиню, с этим своим амулетом и распущенными волосами, — сказал он.
Он не двинулся с места, просто стоял и смотрел, а я не возражала, и в самом деле чувствуя себя едва ли не богиней.
— У нас самолет скоро, не забыла? Пошли в душ, и собираться, — его негромкий голос вернул меня с небес в полутемное помещение чердака.
О чем-то он умолчал, прервав наш разговор, но допытываться я не собиралась. Кейран расскажет сам, если посчитает нужным, и когда придет время. А не придет, значит, так тому и быть.
***
Воскресное утро ясное, с прозрачной свежестью воздуха, пронизанного еще бледными солнечными лучами. Шоссе в этот ранний час пустое, словно кроме их двоих в мире больше никого нет. Двадцать километров до аэропорта Ф***., выполняющего внутренние рейсы, «лексус» Кейрана преодолел за считанные минуты.
В самолете Хейз продремала всю недолгую дорогу, склонив голову на плечо своего мужчины. А он прислонился щекой к ее макушке, закрыл глаза и слушал тихое дыхание и просто наслаждался тем, что она рядом.
Арендованный «мерседес» ждал их на стоянке столичного аэропорта. Кейран расплатился за стойкой представительства офиса проката машин, торопливо усадил Хейз и, едва не превышая скорость, помчался по шоссе к городу.
— Куда ты так торопишься? Мы опаздываем? — поинтересовалась девушка.
— Хочу скорее добраться до отеля. И до тебя.