Сегодня был выходной, и не нужно было рано вставать, чтобы идти в школу, и можно было бы еще поваляться в постели, но у Робби были дела поважнее, чем мягкая подушка и теплое одеяло — нужно было отыскать подарки деда: книгу о Питере Пэне и странные кожаные браслеты. Не мешало бы освежить память и перечитать историю о мальчике, который не старел и умел летать, тем более, что теперь это будет читаться совершенно по-другому. С этого дня многое будет восприниматься совершенно по-другому… А браслеты Робби понадобятся сегодня же — он намерен как можно быстрее начать постигать тайны своего мира по ту сторону реальности и этой же ночью вернется в Неверлэнд. Вот бы еще вспомнить, куда он мог подевать все, что получил от Алекса? Робби давно не видел этих вещей, не попадались как-то на глаза еще со времен возвращения их семьи из Чехии в Англию. Может мама вспомнит, куда они сложили книгу и браслеты, когда вместе упаковывали вещи из его комнаты, готовясь к переезду?
— Мам! Мам, ты не помнишь, куда мы упаковали дедушкину книгу про Питера Пэна? — Робби влетел на кухню и осекся — родители сидели за столом и, судя по выражению их лиц, явно разговаривали о чем-то серьезном, перед тем как он появился. — Мам, пап, что-то случилось? Я слышал, как вы что-то обсуждали. Я помешал? — отец помотал головой, и мальчик, усевшись за стол, замер, глядя на замолчавших родителей.
Айван некоторое время смотрел сыну в глаза, потом перевел взгляд на жену, и Стефани кивнула головой:
— Он должен знать, дорогой, даже если ты будешь против.
— Ну, хорошо, — Айван вновь посмотрел на притихшего Робби, — мама права, ты действительно должен знать… Я получил письмо от кинокомпании Уолт Дисней, они приглашают тебя на пробы для съемок в четвертой части «Пиратов Карибского моря».
— Ух ты! — Робби не смог скрыть своего удивления, да и левая бровь, взметнувшаяся резко вверх быстрее, чем он успел открыть рот, все равно выдала его.
Эта предательница всегда выдавала все его эмоции быстрее, чем он успевал о них подумать. Друзья даже шутили, что левая бровь Робби Кэя живет самостоятельной жизнью, абсолютно от него независящей, и несомненно помогает ему в актерской карьере. Нет, хуже — она строит собственную карьеру, используя Робби в своих интересах. Ну, что тут можно сказать, кроме того, что в чем-то они правы. У Робби Кэя действительно очень эмоциональное лицо. И это, надо сказать, не всегда бывает на руку в обычной жизни… Мальчик только сейчас заметил листок бумаги в руке отца и подался вперед.
— И что? Ты против? — Робби даже задержал дыхание, чтобы услышать ответ отца.
— Робби, ты только что закончил сниматься в фильме, тебе еще предстоит появиться на нескольких премьерах в Европе и Англии, на которые мы уже дали согласие, да и на пробы нужно лететь в Лос-Анджелес… И все это выпадает на конец учебного года. Я просто боюсь, что это отразится на твоей учебе, сынок, — Айван вздохнул и протянул письмо сыну.
Робби пробежался глазами по строчкам:
— Пап, но это же фильм с самим Джонни Дэпом! И это Голливуд!
— Но роль там эпизодическая…
— Не важно! Можно подумать, что в других фильмах я не играл эпизодические роли. Я хочу сняться в этой части «Пиратов». Пап, пойми, это шаг к тому, чтобы меня заметили в Голливуде, — Робби был взволнован открывающимися возможностями. — И я обещаю тебе, что это никак не повлияет на мою учебу.
— Тебя и так уже заметили в Голливуде, сынок, раз прислали это предложение, — Айван устало потер переносицу. — И даже, если ты сможешь все это совместить с учебой, то полететь с тобой на пробы в Штаты я не смогу — у меня сейчас слишком важный проект на работе, который продлится, скорее всего, до осени. Прости… И мама не может… Но я не говорю — нет. Давай вернемся к этому разговору ближе к пробам, в конце апреля, может и появится такая возможность. Хорошо?
— Хорошо, пап, — Робби вздохнул и поджал губы, он знал, что дальнейший разговор бесполезен, и было до слез обидно упускать такую возможность, но с другой стороны, отец не был категоричен, и надежда все же была. — Тогда, может быть, я могу получить небольшую компенсацию за разочарование сегодняшним утром?
— Валяй, проси все что угодно, но в пределах дозволенного, и если это не противоречит закону, — Айван улыбнулся, протянул руку и взлохматил каштановые вихры сына.
— Ты можешь купить мне самые надежные наручные часы?
— О, как! Стефани, ты слышишь, нашему мальчику понадобились надежные часы. Швейцарские, я полагаю?
— Ну, я погуглил, что швейцарские самые лучшие, — Робби кивнул, хитро прищурился, и левый уголок губ пополз вверх, изобразив саркастичную улыбку. — Фирмы «Breitling», например. Удачный выбор?
— Я бы сказал — великолепный! И довольно дорогой для компенсации за разочарование, — Айван откинулся на спинку стула и сложил на груди руки.
— Хорошо, тогда будем считать это подарком на мое пятнадцатилетие, — Робби улыбнулся отцу широкой искренней улыбкой. Хоть до день рождения и было еще полгода, он был уверен, что уловка сработает. — Просто они мне сейчас очень нужны. И обещаю хорошо закончить этот год.
Айван некоторое время смотрел сыну в глаза, а затем протянул ему руку:
— Договорились! Не знаю, для чего тебе вдруг понадобились «самые надежные» часы, но ты их получишь. Мать, ты свидетель нашей сделки, — Айван пожал протянутую руку сына. — И давайте уже завтракать. Сегодня, чур, готовлю я, и вас ждут…
— Яичница с беконом! — Робби с мамой произнесли это одновременно с Айваном и расхохотались.
Уже уминая завтрак и запивая его ароматным кофе, Робби вспомнил, что хотел спросить у мамы о потерянных при переезде вещах:
— Мам, может помнишь, куда мы упаковали книгу о Питере Пэне, которую мне подарил Алекс?
— О, милый, помню, конечно. Она должна быть в коробке, такой обтянутой зеленой кожей, с надписью — «Это бы понравилось Алексу». Ты туда еще складываешь афиши фильмов, статьи из журналов и газет с отзывами о фильмах, где снимался. Я положила книгу и еще два таких, знаешь, старых браслета на дно коробки. Я подумала, что там им самое место. По-моему, она стоит на верхней полке в твоем шкафу.
И Робби вспомнил, что действительно видел в шкафу эту коробку, которую завел еще Алекс, назвал ее «Мой Робби» и складывал туда фотографии, вырезки статей, афиши со своим любимым внуком. Робби тогда при переезде забрал с собой в Лондон эту коробку, потому что она напоминала ему о дедушке. Вот только переименовал ее, и продолжил пополнять содержимое, представляя, что так он общается с дедом. Под ворохом вырезок Робби действительно обнаружил, что искал. Он вытащил старинную книгу из коробки, бережно провел ладонью по тисненой кожаной обложке, испытывая при этом чувство, словно встретился со старым другом, и, усевшись прямо на пол возле шкафа, открыл первую страницу. Робби погрузился в увлекательное чтение настолько, что не слышал, ни как мама звала его обедать, ни как родители сказали, что уходят, чтобы встретиться с друзьями, и не заметил, как комната погрузилась в сумерки.
По сути, ничего нового для себя он не открыл в этой сказочной истории Джеймса Барри. Ну, может быть только то, что теперь он знал, что мистер Барри рассказывал о настоящем месте в другой реальности — о своем собственном Неверлэнде. Но все равно — сказка оставалась все же сказкой. А вот старинные черно-белые гравюры Робби заинтересовали — они говорили куда больше. На некоторых из них мальчик даже заметил порталы, о которых ему рассказал Алекс, вот только художник их изобразил более похожими на зеркала, которые можно было заметить только при внимательном рассмотрении и увидеть, что в них было не отражение существующей картинки, а другой мир. А еще внимание Робби привлекла карта острова с его лесами, горами, бухтами, пещерами, лагунами. Кое-где были даже написаны названия: Пиратская бухта, Русалочья лагуна, Маронская скала… И чем-то это все напоминало Робби его остров. Вот только он не видел там ни сладкоголосых русалок, ни крошечных фей с их волшебной пыльцой, ни пиратов во главе со злобным Капитаном Крюком, ни краснокожих, ни потерянных мальчиков. Хотя… Что он вообще знает о своем «сонном» мире? Надо будет порасспросить Алекса обо всем. И для этого он сегодня же отправится в свой Неверлэнд…