Она - Мэри-Джозефина!
Он закачался, подался сначала назад, затем стремительно вперед. Что-то ослепило его - горячие, жгучие, чудесные слезы, которые защекотали горло и брызнули из глаз.
В следующее мгновение она уже была в его объятиях. Она прижалась к нему вся, целиком, смеясь, рыдая, вздыхая и крича:
- Но почему, почему ты не зашел ко мне в тот вечер? Почему ты... ты убежал через окно? Ведь я так ждала тебя... Я была уверена, что уйду сюда вместе с тобой... Почему ты сделал так? Ну, скажи!
А снаружи уже слышался насмешливый и веселый голос Энди, который явно торжествовал победу. Золотоискатель тотчас же появился в комнате, и его первые слова были:
- Ну что, приятель дорогой, не говорил ли я тебе, что на свете имеются лгуны почище тебя? А? Что скажешь теперь? Что? Что?
ГЛАВА XXV
Прошло несколько минут, в продолжение которых Кейт не отпускал от себя Мэри-Джозефину. Наконец он отпустил ее, несколько отступил назад и впервые посмотрел на нее. Еще никогда ее глаза не сияли так, как теперь, а лицо ее горело таким пышным румянцем, какого он до сих пор не замечал на нем. Было что-то новое в этом румянце, но Кейт не мог еще разобраться в оттенках. Он не успел еще оторвать от нее изголодавшегося взора, как она издала легкий крик, снова припала к его груди и спрятала на ней свое лицо.
А он продолжал шептать одно и то же слово, одно и то же, точно никак не мог найти других...
- Мэри... Мэри... Мэри...
Дюгган постоял, постоял на пороге и наконец понял, что им сейчас не до него. Они не обращали на него ни малейшего внимания, и он вышел, расседлал кобылу Кейта, стреножил обеих лошадей и привесил им на шею колокольцы, причем все время не переставая что-то бормотал себе под нос. Лишь спустя полчаса, когда он справился со всеми своими делами, он снова подошел к хижине, позвякал упряжью, желая дать знать о своем присутствии, и увидел появившуюся на пороге Мэри-Джозефину. Она сияла как солнце. Чудесные волосы рассыпались по ее плечам и частью покрыли Джона Кейта, который выступал вслед за ней. Когда она заговорила с Дюгганом, тому показалось, что где-то близко щебечет птичка. Она подошла к нему, пригладила его вихрастую красную бороду, откинула со лба рыжие волосы и поцеловала его в скулу единственное местечко, на котором не было волос.
- Ах ты... - начал он, не в силах найти более подходящее слово, - ах ты милая девочка...
Кейт схватил его руку и крепко пожал ее.
- Энди, старый лгун! - воскликнул он. - Твое счастье, что ты так стар, что чуть ли не в отцы мне годишься. В противном случае я здорово отдубасил бы тебя! - Он смотрел на него блестящими от счастья глазами и радостно продолжал: - Отдубасил бы я тебя только потому, что страшно люблю... тебя. Ведь это ты вернул мне счастье, тебе я обязан таким прекрасным днем... днем, который...
- ...который останется мне памятным на всю жизнь! - закончила за него Мэри. - Ведь ты это хотел сказать... Джон?
Она произнесла его имя очень робко, почти стыдливо, ибо оно впервые за все время сорвалось с ее уст. Она сказала это и прижалась щечкой к его плечу. И в присутствии Энди Дюггана, нисколько не стыдясь его, Кейт поцеловал девушку.
Через несколько часов, когда весь мир озарился светом звезд и блистательной луны, Кейт и Мэри сидели вдвоем на небольшой лужайке. Кейту казалось, что он видит продолжение вчерашней ночи, но измененной настолько, насколько могла желать того самая пламенная фантазия. Снова в воздухе мягко, едва слышно колыхались звуки, словно где-то играла потихоньку музыка. Снова доносился рокот и журчание текущих вод и слышался таинственный шепот переговаривающихся между собой гор. Над ними немыми стражами застыли белоснежные пики горной цепи, а под их ногами простирался необозримый ковер, сотканный из нежнейших трав и сладко пахнущих полевых цветов.
- "Долина грез"! - так назвала это место Мэри, и голос ее дрожал от счастья. - Мы впредь только так и будем ее называть. Ведь мы всегда только о ней и мечтали. Теперь наша мечта осуществилась!
- Значит, в ту ночь ты хотела бежать вместе со мной? - с удивлением спросил Кейт. - Ты хотела сопутствовать мне? Как странно!
- Конечно хотела! - ответила Мэри. - И ничего странного в этом нет. Я не слышала, как ты ушел. Мне надоело ждать, я подошла к твоей двери и начала прислушиваться. Затем я постучала, назвала тебя по имени и только тогда, когда ты не отозвался на мой зов, я вошла в твою комнату.
- Господи, Боже мой! - вскричал Кейт. - После всего того, что я сделал, после того, как я прибежал к тебе весь окровавленный, ты готова была... бежать с человеком, который был определенно обречен на травлю?!
- Послушай, Джон, дорогой мой! - она взяла его руку и крепко пожала. Джон, мальчик мой, я должна кое-что рассказать тебе.
Он молчал и в ожидании пристально смотрел на нее.
- Я просила Дюггана ничего не говорить тебе, если ему удастся набрести на твой след. Этот секрет я хотела лично поведать тебе, и вот почему я взяла с него слово. Правду сказать, я удивляюсь, как
у него хватило сил молчать. Но не в этом дело.
Она еще теснее прижалась к нему и крепче прежнего сжала его Руку:
- Видишь ли, Джон, вскоре после того, как ты убил Смита, случилось несколько весьма неприятных и вместе с тем важных вещей. Во-первых, весь пост озарился пламенем, и оказалось, что горит дом Смита. Я была до того потрясена всем случившимся, и у меня так болело сердце за тебя, что я все время сидела у окна, не в состоянии двинуться с места. Сколько времени я так сидела, не могу тебе в точности сказать, но вдруг дверь распахнулась, и ко мне вбежала Мириам Киркстон, за которой спешил Мак-Довель. Господи, Боже мой, я никогда в жизни не слышала, чтобы так ругались, как ругался Мак-Довель, когда узнал, что ты бежал. Мириам Киркстон бросилась к моим ногам и зарылась лицом в мои колени. Инспектор долго бегал из угла в угол, наконец повернулся с таким видом, точно хотел слопать меня на месте, и выпалил следующее: "А известно ли вам, мисс, что этот дурак Джон Кейт вовсе не убивал судью Киркстона?"
Наступила пауза, во время которой Кейту показалось, что он окончательно лишился рассудка. А Мэри продолжала свой рассказ так, точно речь шла о сегодняшнем закате солнца:
- Конечно, с твоих слов я давно составила себе достаточно ясное представление о Джоне Кейте и во всяком случае не считала его типичным разбойником-душегубом. Видишь ли, Джон, благодаря твоему воздействию, я мало-помалу полюбила Джона Кейта. Но я уклонилась в сторону. Словом, случилось следующее. Во время ночной схватки с Киркстоном ты не убил старика, а только тяжело оглушил его. После твоего бегства отец с сыном поругались, что с ними случалось очень часто. Питер яростно требовал денег, а судья ни за что не хотел давать их. Дело дошло до драки, и случилось нечто такое, что может показаться совершенно невероятным и чудовищным. Но, к сожалению, это правда! После того, как ты исчез из комнаты, Питер Киркстон убил родного отца с целью воспользоваться его состоянием. А затем всю вину свалил на тебя!
- Господи, неужели же это правда?! - вскричал Кейт. - Мэри... Мэри... каким образом ты узнала это?
- Во время пожара Питер Киркстон жестоко обгорел. Он скончался в ту же ночь, но до смерти успел признаться во всем. Вот в чем заключалась страшная власть Смита над Мириам Киркстон! Он знал все! И Мириам готова была уплатить страшную цену за то, чтобы спасти своего отвратительного и несчастного брата от виселицы.
- И вот почему, - тихо начал Кейт, словно говоря самому себе, - вот почему она питала такой болезненный интерес к Джону Кейту!
Он отвернул голову, стал пристально вглядываться в мерцающую ночь, и так, совершенно молча, они сидели очень долго... Она нашла свое счастье, а его душа вынырнула из глубокого мрака и впервые за долгое время узрела свет...