Помимо всего прочего, Р-поле обладает ещё и качественными характеристиками. Например, полярностью.
Большая часть людей носит в себе поле положительной полярности, которое по не понятным пока причинам аннигилируется, если его пометить внутрь червячного тоннеля. В то же время, светлячки обладают полем отрицательной полярности и почти безболезненно переносят путешествия по Космической Дуге.
С этим и связана дилемма супругов Пак: не известно, кем будет их ребёнок — ведь полярность не передаётся по наследству. Рожать на Ауре — с большой долей вероятности обрекать малыша на прозябание в полном захолустье на краю Вселенной. Поэтому-то Паки и решили улететь с планеты.
Государство предусмотрело возможность подобных ситуаций: за светлячками законодательно закреплено право прерывать контракт в случае беременности. Разрешено сниматься с места и свободно выбирать планету для себя и будущего ребёнка. Более того, государство берёт на себя связанные с этим издержки, обеспечивает родителей на новом месте достойной работой, жильём и всем прочим.
— Они возвращаются на Минерву, — сказал Беккерель.
— На Минерву? — Услышав знакомое название, Марта вздрогнула.
— Да, это их родная планета, — с тоской в голосе ответил Беккерель.
— И моя тоже…
— Вот как? Сожалею.
Марта не поняла, что он имеет в виду, но посчитала очередной шпилькой.
Со слов Нормы девушка знает, что желчность Беккереля началась с тех пор как слёг доктор Дека, и пришлось выполнять обязанности начальника станции. «Знаешь, ему сейчас очень не легко, — как-то заметила Норма. — Постарел и озлобился за последний месяц. Большая ответственность. Постоянно нервничает. Везде мерещатся недоброжелатели, шпионы какие-то…»
— С отлётом Паков на станции осталось ещё меньше людей, которым я мог бы доверять… — грустно сказал Беккерель.
— Вы и правда полагаете, что в коллективе есть злоумышленники, и они чинят вам козни? — спросила Марта.
— Думаю, есть, — кивнул он. — Об этом же постоянно предостерегает Кошут, наш незримый земной шеф.
— Но на кой чёрт это нужно? На кого они могут шпионить?
— Понятия не имею. Но в последнее время не оставляет чувство, что за мной кто-то следит. Неприятное ощущение, могу вас уверить.
При этих словах Марту и саму передёрнуло. Тут же вспомнились собственные переживания по схожему поводу. Проснулись подзабытые тревоги, девушка невольно обернулась на приоткрытую дверь — показалось, что там кто-то есть.
— Это просто нервы, — неровным голосом сказала Марта. — Чушь и вздор.
— Возможно, хотя я так не думаю. Не забывайте, что работа геологов проходит в рамках некоего закрытого военного проекта…
— Ну, не знаю… — замялась Марта. — Может, конечно…
Авторитет Беккереля взял верх над её скепсисом. В голове закружились лихорадочные мысли.
— У вас есть какие-то соображения по этому поводу? — с совершенно серьёзным лицом осведомился Беккерель.
— Как вам сказать… Например, Лапе ведёт себя как-то подозрительно…
— Нет, исключено! — решительно возразил Беккерель. — Кто угодно, только не Йонас. Я знаю его не первый год. Возможно, Йонас не обладает изысканными манерами, и поэтому показался вам неприятным. Но, уверяю, это только внешнее, обманчивое впечатление. Йонас — кристальной души человек. Он не может быть шпионом.
— Извините, если позволила себе лишнего… — опять смутилась Марта.
— Ничего страшного, — отмахнулся Беккерель и затушил окурок в металлической пепельнице на подоконнике. — Я спросил — вы ответили. Ведь вы имеете право на собственное мнение… Не берите в голову. Кажется, сбил вас с толку своей излишней мнительностью. Забудем об этом разговоре.
Он засуетился и пошёл к выходу.
Неприязни к Беккерелю у Марты уже не было. Вместо неё появилось сочувствие. Теперь он казался забитым, запуганным детскими страхами, маленьким мальчиком.
Глава 8. Мы в разных лодках!
«И всё-таки, ты не прав, Эд, — думала Марта, наблюдая за Лапе. — Странно он себя ведёт».
Уже стемнело, накрапывает мелкий дождик. Там, за окном, сыро и неуютно. И в этих сумерках, вдоль полосы деревьев, крадётся чёрная фигура.
Лапе выбрал правую сторону подлеска, со стороны коттеджей терраформирологов она не просматривается. Однако не учёл, что из зала Марты его видно.