Медведи мирно спали и грели своими солнечными боками стенку. По полу были разбросаны разноцветные пуговицы и различные камешки. Платон споткнулся об один из них и схватился за книжный стеллаж, из которого посыпались блокноты. Таша начала их читать, а Гришка нервничать.
— Не нравится мне всё это. Варя Ким — она странная! Я её с детства боюсь. И это озеро со ступенями, а вдруг кто-то узнает?
— Вечно ты осторожничаешь! — возмутился Кит.
— Между прочим, эта моя осторожность не раз нас спасала!
— Да это же про мосты! — воскликнула Таша, указывая ребятам на запись в блокноте. — Эти слухи про мосты никакие не слухи. — Таша листала помятые страницы. — Тут настоящие координаты! У каждой точки в нашем городе есть координата. Понимаете? Мы это на географии через год изучать будем. Первая цифра — это долгота, а вторая ширина. Только вот карты нет.
Кит взял блокнот, перевернул его вверх ромашками и начал трясти. Листок, свёрнутый в несколько раз, вылетел из блокнота и упал к Ункиным ногам.
— Разворачивай скорее!
Уна села на пол и развернула карту Клаудинга. Мика, площадь, фабрика. Ребята всё узнали.
— Смотрите, — Таша указала на координатную сетку. — Вот тут широта 56.8619, а вот тут долгота 60.6122. Получается…
— Это же недалеко от моего дома! — крикнул Кит.
Гришке показалось, что даже медведи проснулись.
— Идём искать! Чего ждать-то?
— Пойти искать невидимый мост? Отчего же не пойти, — бубнил Гришка. — Ой, не нравится мне всё это.
Ребята шли по улице и старались не привлекать внимания. Но с высоким Платоном сделать это было трудно. Когда подошли к берегу Мики, Таша достала карту.
— Чуть левее, — направляла она. — Вот где-то здесь должен быть.
Кит взял на берегу длинную палку и пошёл с ней вдоль берега. Ребята не шевелились и наблюдали. Щёлк! Палка обо что-то ударилась. Почти над самой водой возвышался узенький мост, в ширину как две детские ножки. Он был сделан из прозрачного материала (ребята надеялись, что очень прочного). Разглядеть мост было почти невозможно.
— Существуют, — прошептала Унка.
— А давайте Платона первым пустим, — предложил Гришка.
Платон недоверчиво на него посмотрел:
— Почему сразу меня?
— Если ты пройдёшь, тогда под нами точно не сломается. Да я же шучу, чего ты?
— Я пойду, — отозвался Кит. Он постучал палкой по мостику, как будто проверял лёд. И сделал первый неуверенный шаг. Унка зажмурилась от страха, а Гришка прикусил губу.
— Вечно я за двоих боюсь. А он то с тарзанки падает, то в пещеру лезет. Сейчас вообще по невидимым мостам ходит, — ругался Гришка.
Когда Кит оказался на середине пути, голова у него закружилась.
— Не смотри вниз! — кричала Таша. — Прямо смотри!
Кит уцепился взглядом за дерево, что стояло на противоположном берегу. Он начал так быстро шагать, что не заметил, как оказался на земле.
— Ура! — кричали ему ребята. — Получилось!
— Знаете, если верить координатам, — сказала Таша, — ещё один мост находится напротив театра Лукаьяна Ааль.
В тот день Унка поняла: раз Варя Ким изобрела мосты-невидимки, то возможно вообще всё на свете!
Холодная тишина
Сначала это был самый обычный счастливый день. Утром старик Барри, как всегда, первым открыл двери фабрики. Каждое утро он здоровался со зданием и верил, что оно живое (наверное, когда очень любишь место, оно и правда оживает). Барри знал, что фабрика его слышит. И не только слышит, но и всегда отвечает мелодичным скрежетом деталей в главном двигателе.
— Как спалось? — спросил старик, предвкушая новый день, полный облаков и фантазий.
Но в ответ его пронзила тишина. И тишина эта была настолько холодной, что пробрала Барри до костей. Мысли в голове толкались и кричали, одна была хуже другой. Старик медленно шёл к облачному двигателю, переставляя свинцовые от страха ноги. Комок стоял в горле от мысли, что двигатель мог остановиться. Двери, которые вели к двигателю, со скрипом отворились. И в тишине этот скрип был настолько громким, что старик зажмурился.
— Нет. Этого не может быть…
Когда веришь в чудеса и в мечты каждого ребёнка, тебе так трудно поверить, что все они под угрозой! Сердце фабрики остановилось. Не билось, не стучало, не скрежетало, создавая облачную массу, от которой зависело всё на свете. Потерять облака значило потерять всё детство, мечты и будущее. Ведь всё, что существует на свете, когда-то было просто детской мечтой. Никто и никогда в истории существования фабрики не был свидетелем поломки. Старик стоял один на один с вопросом, на который у него не было ответа. Что теперь делать?